данные доктором Крыловым уроки анатомии, произвел кое-какие манипуляции.
— Честь имею! — кивнул ему Колычев на прощание и вышел вон.
Примерно через минуту из кабинета бочком выскользнул Шабалин и, быстро-быстро перебирая скрюченными ногами, поковылял в сторону уборной. Мстительно отметив, что времени закрыть дверь у зарвавшегося бюрократа не оставалось, Март проник внутрь и принялся изучать разложенные на столе документы.
Приказ нашелся сразу и, к счастью, на нем не оказалось визы или резолюции высших чинов флота, вроде Колчака или начальника Главного штаба Кедрова. Подписал его начальник мобилизационного управления генерал Мазуркевич.
«Что-то у меня с моботделами не клеится. На Дальнем Востоке и вовсе предатель затесался, здесь какие-то активисты и самодуры. Ну, ничего, разберемся».
Зимин уже успел раскидаться со своими делами — документы о его назначении на «Князя Пожарского» лежали готовыми и только дожидались адресата. Теперь следовало получить визу в «кадрах» для прохождения курса в Академии, для чего надо было пройти в другое крыло здания. Вот по пути туда он и встретил растревоженного Марта.
— Рассказывай, что случилось.
— Корабль хотят забрать, а меня попросту вышвырнуть из числа рейдеров, лишив патента, — коротко изложил суть проблемы Колычев.
— Ты серьезно?
— Вполне. Более того, если я, точнее вы, как мой опекун, не согласитесь, это может сказаться на вашей карьере.
— Даже так? И кто же, позволь спросить, довел до тебя эту информацию?
— Некий надворный советник Шабалин.
— Большой человек, — не без иронии в голосе отозвался Зимин. — Однако, я полагаю, что это не его инициатива…
— Совершенно верно, и мне удалось посмотреть, кто подписал распоряжение. Это генерал Мазуркевич.
— Никогда о нем не слышал, так что не могу сказать ни хорошего, ни дурного…
— Владимир Васильевич, вы как хотите, а я «Птицу» никому не отдам, — спокойно и уверенно, глядя Зимину в глаза, произнес Март. — Это ведь совершенно уникальный корабль. Без него большая часть моих планов превратится в несбыточные прожекты, которые вряд ли будут реализованы.
— Это как раз понятно. Более того, столь беспардонная попытка отобрать твою собственность безусловно требует дать достойный отпор. Иначе штабные вместе с интендантами потом совсем на шею сядут.
— И что же делать?
— Были бы мы в Мукдене или Сеуле, можно было рассчитывать на помощь рейдерского сообщества, а здесь… Пожалуй, без тяжелой артиллерии не обойтись!
— Вы о чем?
— Не о чем, а о ком, — усмехнулся капитан первого ранга, после чего решительно увлек воспитанника за собой. — Мне все равно нужно было встретиться с Игорем Ивановичем, так почему бы не сделать это прямо сейчас. Заодно и тебя его высокопревосходительству представлю.
— Подождите, вы сейчас о том самом таинственном патроне всех рейдеров?
— Именно. С той лишь поправкой, что ничего таинственного в нем нет. Игорь Иванович Сикорский — авиаконструктор, гросс, создатель и до недавних пор президент российского акционерного общества Добровольного воздушного флота «Добролёт». Уже три года он министр Гражданской авиации и авиапромышленности.
— Я кое-что слышал о нем. И что, мы можем с ним вскоре встретиться? Он сумеет помочь?
— Ну, если не он, то уже и не знаю кто… Да, прямо сейчас позвоним ему.
Разговор вышел предельно лаконичным. Узнав от секретаря, кто добивается встречи с ним, Сикорский ответил на вызов:
— Что-то срочное? У меня через полчаса заседание Сената.
— Да.
— Понятно. Где вы?
— Игорь Иванович, мы тут неподалеку, можем подъехать через несколько минут.
— В таком случае не задерживайтесь, у меня не так много времени.
Направляясь к Сикорскому, Март никак не мог придумать, что сказать прославленному авиаконструктору. Нужно было как-то объяснить, зачем ему нужен трофейный корабль с довольно специфическими функциями, но при этом ни словом не обмолвиться о неординарных возможностях «Ночной Птицы». Иначе, если Колычев хоть что-нибудь понимает в психологии «одаренных», ее просто отнимут.
Кабинет министра и сенатора, как и следовало ожидать, оказался огромным и роскошно обставленным с той помпезной монументальностью, которая свойственна местам обитания больших начальников. Особенно роскошно выглядела мебель: впечатляющих размеров т-образный стол, вокруг длинной части которого плотной чередой были расставлены стулья, предназначенные для посетителей, и удобное мягкое кресло для хозяина.
Слева на нем располагалась классическая лампа с зеленым плафоном, а справа золоченое бюро с писчими принадлежностями. В углу стоял напольный большой звездный глобус, а за ним немного диссонирующий с остальной обстановкой кульман.
Дополняли убранство стоявшие вдоль стен модели разных кораблей, начиная от самых ранних. В красном углу висели иконы, — Сикорский отличался глубокой православной религиозностью и за свою жизнь успел опубликовать несколько философско-богословских работ. Об этом Зимин заранее оповестил мало уделявшего внимания религии Колычева.
Сам Игорь Иванович не слишком отличался от виденных Мартом фотографий, разве что наличие сенаторского вицмундира с золотым шитьем и звездой святого Владимира не вписывалось в привычной образ человека в обязательном пиджаке и шляпе. Небольшие усы, высокий лоб, блестящая лысина и очень проницательный взгляд светлых глаз, — вот таким и предстал перед Колычевым действительный тайный советник, что означало вторую строчку в табели о рангах.
— Так вот каков наш герой, — с доброжелательной усмешкой ответил он, когда Зимин представил ему своего воспитанника. — Ну-ну, не смущайтесь, молодой человек. Ваши подвиги во славу отечества благодаря газетчикам стали общеизвестны. Впрочем, у нас еще будет время поговорить об этом. Рассказывайте, что привело вас в мою скромную обитель?
— Меня собираются лишить корабля, — немного сбивчиво начал Март, после чего добавил, явно подразумевая, что это менее важно, — и рейдерского патента!
— Вот как? — нехорошо прищурился Сикорский. — И кто же такой смелый?
— Генерал Мазуркевич.
— И чем же он мотивировал сие беззаконие?
— В основном моим юным возрастом, а так же необходимостью ознакомиться с конструкцией «Ночной Птицы».
— Не стоит беспокойства. Видите ли, в чем дело, если бы продолжалась война, мобилизационный отдел вполне мог провернуть эту операцию и без согласия вашего опекуна, не говоря уж о вашем. Но, как известно, перемирие заключено и боевые действия прекращены. По крайней мере, на какое-то время. Так что, если вы твердо отказываетесь, то право частной собственности в России, слава Богу, пока еще священно.
— Благодарю, ваше высокопревосходительство!
— Не за что, мой юный друг. Вместе с тем, полагаю нужным отметить, что желание ознакомиться с захваченным у врага кораблем более чем законно. Меня, признаться, и
