ты научилась готовить?
Я опускаю глаза к тарелке. — В местной библиотеке.
— В библиотеке проводят кулинарные курсы?
Я издаю неожиданный смешок, который меня ошеломляет. — Нет, я брала книги с рецептами, чтобы практиковаться дома.
Он поднимает бровь. — Ты сама научилась готовить.
Я удивляюсь, когда он выглядит впечатленным.
Я откусываю кусочек еды и смотрю на тени, которые ветви старого дерева отбрасывают на пол.
Подняв голову, я смотрю на стеклянный потолок. — Красивое дерево.
— Мне оно тоже нравится. Именно поэтому я спроектировал дом так, чтобы оно занимало особенную часть.
Между нами воцаряется тишина, пока мы наслаждаемся остатками еды, а когда мы заканчиваем, я встаю и иду к Анджело. Я беру его пустую тарелку и несу посуду на кухню.
Я загружаю все в посудомоечную машину, а когда выхожу в основную часть кухни, то вижу, что Анджело ест остатки еды прямо со сковороды.
— Черт, прости. В следующий раз я приготовлю побольше.
— Порции, которые вы подала, были в порядке. — Он качает головой. — Но это так чертовски вкусно, что я захотел еще.
По моему телу распространяется странное чувство, потому что Анджело наслаждается едой, которую я приготовила. Джорджио никогда не мог сказать ничего положительного.
Он откладывает сковороду и, сократив расстояние между нами, обхватывает рукой мое бедро, а затем целует меня в лоб. — Спасибо, малыш.
И так же внезапно он отпускает и направляется к холодильнику. — Что тебе нравится пить?
Я чувствую себя чертовски растерянной. В один момент он весь в огне и сере, а в другой - он... идеален.
— Содовую, — бормочу я.
— Хм... у нас есть апельсиновый сок, клюквенный сок и пиво. — Он смотрит на меня через плечо: — Что выберешь?
— Клюквенный сок, пожалуйста.
Он протягивает мне бутылку, а затем говорит: — Давай сядем в гостиной, чтобы мы могли поговорить.
Я делаю укрепляющий вдох и следую за ним с замиранием в сердце.
Когда я нацеливаюсь на то же место, где сидела раньше, Анджело говорит: — Нет. Ты сядешь рядом со мной.
Выстрел.
Я меняю направление и, заняв место, оставляю пространство между нами.
Я открываю сок и делаю глоток, гадая, о чем он хочет поговорить.
— Повернись ко мне лицом, — приказывает он.
Я сдвигаюсь с места и упираюсь плечом в спинку дивана, после чего встречаюсь с ним взглядом.
Анджело кладет руку на подушку позади меня, и я чувствую его пальцы на своих волосах, когда он говорит: — Прости меня за то, что я сделал раньше.
Извинение застает меня врасплох. Это последнее, что я ожидала от него услышать.
— Я разбирался с... ситуацией, когда раздался звонок.
Прежде чем я успеваю проследить за выражением своего лица, моя бровь взлетает вверх.
И снова я удивлена, когда он хихикает. — Ладно, «ситуация» не совсем подходящее слово.
Да, не подходящее.
Осмелев, я говорю: — Я услышала мужской голос.
Анджело медленно выдыхает. — Это был сотрудник, который обокрал меня.
— Сколько он украл?
— Две тысячи.
Поскольку он не выглядит таким опасным, как обычно, я задаю больше вопросов. — И ты убил его за это? Почему бы просто не позволить ему расплатиться?
Он качает головой, и темнота возвращается в его глаза, заставляя меня пожалеть о своих вопросах.
— Неважно, украл ли кто-то десять долларов или миллионы. Я не даю вторых шансов.
Верно.
Я закусываю нижнюю губу и бросаю взгляд в сторону телевизора.
— Насчет телефона... — Мои глаза возвращаются к его лицу, когда он говорит: — Мне все равно, сколько он стоит.
— Я не понимаю. Ранее ты убил человека за две тысячи долларов, но ничего страшного, если я заплачу больше чем две тысячи за телефон? — И снова я мгновенно жалею о сказанном.
Его голос наполняется напряжением, когда он огрызается: — Он украл у меня, а ты - моя жена. Это огромная, блять, разница, Виттория.
Вместо того чтобы удивиться резкому тону его голоса, я чувствую себя виноватой.
Он отводит взгляд и делает пару вдохов, прежде чем снова посмотреть на меня.
— Я понимаю, — шепчу я. — Я не хотела тебя расстраивать.
— Я не привык, чтобы меня допрашивают. — Когда я киваю, его рука скользит по моей шее, прежде чем он добавляет: — Но это не значит, что я не хочу, чтобы ты задавала вопросы.
— Ты очень запутанный, — пробормотала я.
Уголок его рта приподнимается, мгновенно смягчая черты лица. — Именно поэтому мы узнаем друг друга получше.
Я киваю и делаю еще один глоток своего сока.
— Давай поговорим о состоянии твоего гардероба.
Мои брови взлетают к линии роста волос.
— Как моя жена, ты представляешь меня, поэтому мне нужно, чтобы ты купила больше одежды. Те несколько вещей, которые у тебя есть, неприемлемы. — Я чувствую, как его пальцы касаются моей кожи, и от этого по коже бегут мурашки.
— И никаких ограничений по расходам, — добавляет он. — Я богатый человек, и тебе как моей жене принадлежит все, что принадлежит мне.
— Ааа... хорошо. Я позабочусь об этом как можно скорее, — говорю я, чтобы успокоить его. — Ты хочешь, чтобы я носила что-то конкретное?
Он качает головой. — Просто убедись, чтобы вещи не были через чур откровенными.
— Хорошо.
Он смотрит на меня какое-то время, а потом спрашивает: — Почему ты не работаешь?
Чувствуя себя неловко, я опускаю глаза на бутылку в своих руках и провожу большим пальцем по этикетке. — Мне не разрешали работать. Но я начну искать ее завтра.
— Я не это имел в виду. — Он переводит дыхание, а затем поясняет: — Я просто хотел узнать, хочешь ли ты работать или сидеть дома. Я просто даю тебе возможность выбора, но мне бы хотелось, чтобы ты оставалась дома и занималась хозяйством. — Уголок его рта приподнимается. — И после того как я попробовал твою еду, я был бы признателен тебе за приготовленную еду время от времени.
Улыбка расплывается по моему лицу. — Какие твои любимые блюда?
Он на мгновение задумывается, а затем отвечает: — Я не могу вспомнить ничего конкретного.
Когда он надолго замолкает, я поднимаю на него глаза и вижу, что его взгляд по-прежнему прикован ко мне.
Его рука опускается к моему кардигану, и он тянет за ткань. — Тебе не нужно прикрывать синяки, когда ты со мной.
Я ставлю бутылку на кофейный столик и быстро снимаю кардиган, прежде чем снова устроиться поудобнее.
Анджело выглядит таким расслабленным, что я начинаю забывать о том, что он босс мафии, и начинаю видеть человека, скрывающегося за всей этой жестокостью.
Он кладет руку мне на бедро и сжимает его, прежде чем спросить: — Как ты себя сегодня чувствуешь?
— Немного нежно.
Анджело опускает глаза к моему
