мои проблемы, что там с тобой делать будут.
— Какие у вас… высокодуховные и надёжные взаимоотношения, — Шпилька фыркнула.
— Привыкай, цаца. Тут все друг другу такие друзья, что и врагов не надо. Но иногда объединяться приходится. Вот как нам с тобой сейчас.
— С чего бы?
Шпилька нахмурилась — предложение мура, как, впрочем, и вообще его общество, ей не нравилось до зубовного скрежета. Не верила она в искренность кваза вот ни на столечко — он же мур, соврёт и глазом не моргнёт. Тем более, что свои его, похоже, кинули. Значит, теперь ему что-то нужно от неё.
Осталось только выяснить, что именно. И как-то этим воспользоваться.
— А с того, цаца, что поодиночке сдохнем мы с тобой, и очень быстро, — подтвердил её подозрения мур. — Из Пекла-то мы выбрались, но, думаешь, за его пределами заражённых нет? Есть, и как бы не побольше — там-то сначала мы, а потом змеёныши отравы насыпали, чтоб с ордами спешащих на обед тварей не столкнуться, а тут…
Сыч махнул рукой с зажатым в ней пистолетом.
— Одна ты до Энгельса не доберёшься. Опыта не хватит. Так что, как истинный джентльмен, предлагаю помощь.
— Тебе какая выгода? — в лоб поинтересовалась Шпилька. — И что ещё за Энгельс?
— Даже этого не знаешь? — прищурился кваз. — Как ты базу своих стронгов вообще найти собиралась, если даже названия стаба не знаешь. Пойди туда, не знаю, куда, да? Нет, цаца, тут так не работает.
Шпилька ничего не ответила, только многозначительно приподняла бровь.
— А выгода у меня простая. Я тебе помогу до Энгельса добраться, научу, как тут выживать, а ты стронгам за меня словечко замолвишь. Бабы в Стиксе на вес золота — не выживаете вы тут, мрёте в первый же день. Так что к тому, кто бабу в стаб приводит, отношение особое — награду там дают, всякое нехорошее могут простить. А я мур, цаца, на змеёнышей работал, пока они меня не слили. Мне тут жизни теперь не дадут, так что хочу на восток податься. Но нужно оружие нормальное, а не эта пукалка. Боеприпасы к нему. Жратва. И тачка бы тоже не помешала. Вот и рассчитываю, что мне стронги за тебя всё это дадут. Ты им, главное, правильно историю нашего знакомства изложи — спас там, защищал и от внешников с мурами, и от заражённых. А о том, что сам я мур, промолчи, ясное дело.
— И ты вот так запросто мне доверишься? — не поверила Шпилька. — Что, если я тебе сейчас пообещаю всё это, а в стабе расскажу, как на самом деле было?
— Ты, Шпилька, совсем ещё не понимаешь, где оказалась, — вздохнул Сыч. — Стикс, он ведь живой. Он многое нам даёт, но и отбирает немало. И у него есть свои законы, нарушать которые нельзя. Свежаков, например, нельзя обижать, даже наоборот — помогать им надо.
— А ты больно помог, — не сдержавшись, съязвила Шпилька.
— А я-то тебя и не обижал, — ничуть не смутился кваз. — Наоборот — от пацанов защитил. Без меня они тебя прямо на лужайке в дело бы применили. Теперь вот помощь предлагаю. Не за просто так, понятное дело, а на взаимовыгодных условиях. Кинешь — Стикс тебе не простит.
Шпилька подозревала, что в словах мура ловко перемешаны правда с ложью, но выбора у неё, сказать по правде, не было. Уж лучше наврать стронгам про мура, чем по незнанию нарваться ещё на каких-нибудь заражённых. Кто тогда про Танка с Живом в стабе расскажет? А уж рейдерам, стронги они там или хоть папы римские, Шпилька точно была обязана, да не чем-нибудь, а собственной жизнью. И если есть хоть малейший шанс попытаться их спасти — надо его использовать.
— Какие гарантии, что ты не прибьёшь меня по дороге?
— Гарантии? — ухмыльнулся Сыч. — О чём ты, цаца? Нет никаких гарантий. Мы с тобой или верим друг другу, или разбегаемся прямо здесь, сечёшь? Решай давай!
— Ладно, по рукам, — подумав, кивнула Шпилька. — Но пистолет ты отдаёшь мне.
Кваз, не переставая ухмыляться, покачал головой.
— Не пойдёт. Откуда мне знать, что ты мне в спину не выстрелишь?
— Оттуда, что я действительно не знаю, где этот Энгельс. А в спину я скорее топором ударю — зачем мне пули на тебя переводить?
— А всё-таки сечёшь, — одобрил Сыч, провернул пистолет вокруг мясистого пальца и вдруг протянул его Шпильке рукоятью вперёд. — Уговорила. Стрелять умеешь?
— Умею.
— Хорошо. А я, соответственно, топор у тебя заберу.
— Где лежит — сам знаешь.
— Знаю. Где псина твоя?
Шпилька едва заметно вздрогнула.
— Она не моя.
— А мне по бую, твоя или прибилась, — грубо отозвался Сыч. — Чё, думаешь, не понял, зачем она элиту к нам привела?
— Лайма! — позвала Шпилька. — Выходи!
Из кукурузы высунулась довольная собачья морда с высунутым языком. Овчарка дёрнула ушами и предупреждающе рыкнула в сторону Сыча, а затем выбралась из зарослей, отряхнулась и как ни в чём не бывало, потрусила к хозяйке.
— А говоришь — не твоя, — пожурил Шпильку кваз.
— Я в кисляк попала, пока на такси домой ехала. Это собака водителя, — неуклюже объяснила Шпилька.
— А сам он где? А-а, не отвечай, и так понятно, — Сыч махнул рукой и, прищурившись, посмотрел на темнеющее небо. — Значит, договорились мы с тобой? Я тебя до Энгельса доведу, а ты стронгам словечко за меня, да? Крепкое такое словечко, чтоб наверняка.
Шпилька кивнула. Доверия к муру у неё как не было, так и не появилось, но, рассуждая логически, она понимала — Сыч не худшая компания по пути к базе стронгов. Тем более — пистолет он ей всё-таки отдал, хоть это и противоречило здравому смыслу.
— Ну тогда извиняй, цаца, командование я на себя возьму. Сейчас заночуем, в темноте у заражённых преимущество, так что выдвинемся по свету.
— А ночевать где?
— В машине. Так себе укрытие, но лучше, чем совсем без ничего. Псину в багажник, места ей там хватит.
— Это с какого её в багажник? — возмутилась Шпилька.
— А с такого, что ночью меня не загрызёт. Решётка там так себе, но пока удержит. Ты, кстати, имей в виду — она со
