отводит взгляд.
– Ну да, Госпожа Сара сейчас не слишком хорошо себя чувствует и никого не принимает. Но она просила проконтролировать… вас, и чтобы вы зашли к ней, когда соберётесь.
Неужели всё это правда? Длинная-длинная ночь, когда они с Сарой держались за руки, перемещали связь, тонули в боли, в крови чужой и своей…
Неужели это не сон?
Ребёнка она больше не чувствует, мир вокруг больше не пульсирует, не бьёт по всем её инстинктам, только всё ещё жжётся под рёбрами связь с Ангусом. И это всё, что связывает её с драконами.
А Заро, рабства – всего этого будто бы не было.
– Да, я схожу в душ…
Кара обматывается простынёй, забирает одежду и идёт в комнаты гарема, слуга следует за ней. На тех, с кем она пыталась подружиться, кто сплотился против неё, кто в итоге пошёл у неё на поводу, на этих несчастных, чьей судьбе не позавидуешь, Кара просто не обращает внимания. Здесь как обычно жарко и пахнет сексом. Рыжий провожает её взглядом, но ничего не говорит. Купальня пустая, словно всех заранее попросили выйти.
Не ожидая этого от себя, смывая пот в ванной в форме ракушки, Кара заливается слезами, не сдерживая себя, словно, чтобы вывести всё скопившиеся за последние дни напряжение.
Она впивается пальцами в мраморную каёмку, оплакивая и себя прежнюю, и малыша, которого не хотела. Все её чувства к нему были связью, драконьими гормонами, чем угодно, но не материнским инстинктом, да и могла ли она считать этого ребёнка своим?
Сара обмолвилась, что если это мальчик – вполне возможно, женщина просто инкубатор. Никакая не мать в том смысле, как это происходит у людей.
От всего этого, от того, на скольких уровнях её умудрились использовать разные драконы, становится мерзко.
Драконья невеста, знала ли, что всё закончится именно так?
Своим же мыслям, зло, измученно она усмехается и выбирается из воды, которая теперь кажется невыносимо горячей.
Вытирается, натягивает джинсы и свитер, обувает кроссовки, идёт за слугой в покои Сары.
Та лежит в кровати, рядом с ней суетятся слуги, в разных углах комнаты два врача – Феликс и Велимар.
Насколько Кара поняла, Велимар – брат Феликса, и их семья всегда крутилась в сфере науки/медицины, приуроченной к магии. К ним обращаются многие драконы из Совета, и это редкое исключение благополучия людей в мире, где правят балом магические твари.
– Мне что-то не очень легко даётся эта трансформация, – улыбается ей Сара и протягивает руку. – Так что прости, что сама к тебе не вышла.
Кара лишь качает головой.
– Я правда могу идти?
Сара отсылает всех лишних, остаётся только Феликс. Велимар сверлит Кару странным взглядом, пока не уходит, пожелав ей удачи.
Сара приподнимается.
– Ага, вон там сумка, там деньги и документы для твоей семьи. Я… – она улыбается, – хотела оставить тебя при себе, если честно, но это было бы слишком, да? По-женски, я понимаю тебя, и решила дать тебе возможность всё забыть. Но, может, мы ещё и увидимся, моя… девочка.
Кара забирает сумку и отступает на шаг.
– Нет.
Сара смеётся, это наводит на мысль, что она сейчас передумает, или скажет, что всё происходящее – шутка. Драконий юмор.
Сара истекает потом, она бледная, глаза блестят лихорадкой.
– Понимаю. Ладно. Всякой любви приходит конец, уж поверь мне.
– Ты будешь в порядке?
– И, – Сара закашливается, – не такое было… Тебя будет ждать машина. Всё ещё хочешь стать женой дракона, если бы кто предложил?
Кара рефлекторно касается горла, бледнеет. И вдруг выпаливает:
– А что с Ангусом?
Сара качает головой и валится на кровать, Феликс подходит к ней, бросает взгляд на Кару, давая понять, чтобы она уходила.
Саре становится хуже, Кара едва не решает остаться, чтобы ухаживать за ней, за нерождённым ребёнком… Но вовремя себя одёргивает и уходит.
В коридоре её плеча касается Велимар:
– Вот тебе мой совет: уезжай из города туда, где драконы не водятся и забудь обо всём. Ради всех тех, кто был на твоём месте и не пережил этого.
Только приехав домой, в их полуразрушенную лачугу, Кара поняла как мало времени прошло с тех пор, как она стала невестой Заро.
Её болезненная мать, братик, дядя, все они ещё не успели потерять надежду на то, что Кара станет женой дракона. Прошло совсем немного, мало ли почему она не выходит на связь, мало ли какие там на самом деле испытания…
Увидев её, они кидаются поздравлять и обнимать Кару, а мать так плачет и не может остановиться, что у всех сжимается сердце.
Никто не высказывает вслух, что их надежда подбиралась к той грани, когда могла перейти в скорбь.
Всё в прошлом, ведь…
– Теперь наша Кара стала женой дракона, Господь услышал наши молитвы…
– Не совсем так.
Кара отдаёт матери сумку с деньгами и просит собрать всё необходимое, чтобы уехать отсюда, объясняя это настолько, насколько хватает сил.
Она чувствует себя мёртвой, восставшей из могилы, но утратившей душу, способность чувствовать и чего-то желать.
Кара лежит на своей постели, вдыхает родной домашний запах лоскутного одеяла, сверлит бессильным взглядом потолок, просто не верит, что снова оказалась дома. Никто её не трогает, понимая… что-то.
Ей не хочется задумываться о том, что именно они думают, особенно, брат и дядя.
Какой она представляется им сейчас?
Не считают ли они эти деньги грязными, заработанными… телом?
Всё было не так.
С другой стороны, их семья была в таком положении, что, возможно, рано или поздно ей бы пришлось заниматься тем, чем промышляют соседки.
Но теперь говорить, что Каре повезло, что всё так или иначе сложилось к лучшему, язык не поворачивается.
Она свободный человек, денег теперь хватит на то, чтобы уехать на другой конец света, купить неплохой дом и открыть семейный бизнес. И это правильно. Забыть всё и двигаться дальше – правильно. Но…
Она не может перестать гадать, что с Ангусом, не может перестать беспокоиться о нём. И под вечер перед тем, как уехать из города, решает наведаться в его особняк.
Пусть это и глупо, с другой стороны, у них всё ещё есть нерешённое дело.
Кара через силу ест, общается с семьёй, предупреждает всех, что просто не сможет обсуждать то, что она видела у драконов, и идёт в ванную, единственное место, в котором есть предметы роскоши – сама ванна и унитаз.
Возможно, Сара прекрасно понимала, что так и будет, поэтому отпустила её. Или хотела освободить хоть кого-то, раз сама словно взаперти?
