— Рубцовое дерево однако, — сказал он.
— Рубцовое?
— Так называется древесина, которая нарастает вокруг наплыва. Это от самого Столба щепка, приятель. Редкая штука. Ты держись за нее — такие кому попало в руки не даются. Рубцовое дерево, можно сказать, само выбирает, в чьих руках ему оказаться. — Клевер задумчиво почесал голову. — Может, в тебе все-таки что-то такое есть.
— Не знаю, почему, но с ней мне как-то надежнее, — сказал Этан.
— Из нее хорошая бита может выйти.
— Бита, — Этан повертел палку в руках. Она была корявая и узловатая, но совершенно прямая. Раньше ему как-то не приходило в голову, что бейсбольные биты когда-то тоже росли на деревьях.
— Древо — это ясень, — пояснил Клевер. — Великий Ясень.
— Бейсбольные биты тоже ведь делаются из ясеня, да?
— Всегда. С самого рождения игры до нынешних пор. Как мыслишь, почему это?
— Почему-у… — неуверенно протянул Этан.
— Да, почему? Неужто тебя это никогда не занимало, рувинчик? — Клевер нырнул куда-то в глубину салона и вылез обратно. — Рукавицу смотри тоже не забудь.
— Рукавицу?
— Путь предстоит долгий. Глядишь, и улучишь время, поучишься мячи-то ловить.
Этан сходил за рукавицей. Вместе с ней и будущей битой он снова залез с катушки в машину. Он сел за руль, а Клевер стоял на пассажирском сиденье и держался за приборную доску с нетерпением собаки, которую ведут гулять.
— Жми на педаль, — сказал он.
Этан пошарил ногой внизу и сказал:
— Я не достаю.
— Подвинь сиденье вперед.
Этан подвинул его так, что чуть не уперся грудью в руль, и нащупал кончиками пальцев педаль газа.
С тем же переливчатым бульканьем они проскочили на двадцать футов вперед — чересчур быстро, пожалуй.
— Ты видишь, что у тебя впереди-то? — спросил Клевер.
— Вижу.
— Так гляди — мы сейчас врежемся в твой стеклянный амбар.
Этан нашарил ногой тормоз, надеясь, что и он повинуется заклятью. Передний бампер машины замер в нескольких дюймах от угла мастерской.
— Упс, — сказал Этан. — Прошу прощения.
— Теперь подай ее назад.
Этан нашел рычажок с красной буквой «R» и покачал его туда-сюда — безрезультатно.
— Сцепление, — сказал ему Клевер. — В феришерских машинах таких штуковин не водится. Я думал, ты лучше соображаешь в этом деле.
— Мне всего-то одиннадцать лет.
— Не напоминай мне.
Этан подал машину назад и повернул руль. Скид вильнула вправо, перешла на первую скорость и поплыла к дороге — по-прежнему всего в нескольких футах над землей.
— Надо высоту набрать, — сказал Этан.
— Включи радио.
Этан включил и повернул рукоятку громкости, вопросительно глядя на Клевера. Тот кивнул. Этан поворачивал ручку по часовой стрелке, и Скид, дребезжа и поскрипывая, поднималась в небо.
— Порядок, — сказал Этан.
— Похоже на то.
Этан поднялся вдвое выше верхушек деревьев и повернул к ферме Райдаутов. Феришерский двигатель булькал и пел, как дождевая вода в канаве, в ушах свистел ветер.
— Мы с папой зовем ее «Скидбладнир», — сказал Этан. — Это скандинавское имя.
— И что же оно обозначает? «Безобразная, как серошкур сзади»?
— Так назывался летучий корабль бога Фрейра. В норвежской мифологии. Большой красивый корабль, сделанный так искусно, что складывался и помещался в кармане.
— Стало быть, это шуточное имя. Все равно, что назвать лысого кучерявым.
— Наверно. Куда чаще мы зовем ее просто Скид.
— Если бы меня попросили выбрать этой колымаге имя, то я предложил бы… — и Клевер произнес нечто, изобилующее звуками «к», «г» и «р», что-то вроде «Карргрухрагаккургорок».
— Что это за язык? — спросил Этан.
— Древнепророческий.
— А что означает это слово?
— «Безобразная, как серошкур сзади».
Через десять минут после отлета из дома они зависли над усадьбой Райдаутов. Начинало смеркаться, и Дженнифер Т. с Тором Уигнаттом ждали их рядом с кучкой багажа.
— Это что за жуть такая? — крикнула Этану Дженнифер Т.
— Наш корабль. Я сам его сделал, так что заткнись.
Этан убавил громкость, и машина опустилась на проплешину посреди райдаутовского двора. Прибежали близнецы Даррин и Дирк с кучей своих двоюродных и троюродных братишек и сестренок. Все они глазели на воздушный корабль молча, кроме Дирка, который попытался запустить в него кирпичом. Он промахнулся, и старшая сестра смазала его по затылку, после чего Дирк тоже разинул рот и стал смотреть. Дедушка Мо и бабушка Шамбло вышли на крыльцо — но они смотрели не на подержанный шведский автомобиль, который опускался с небес к ним во двор, а на феришера.
— Они тебя видят? — шепотом спросил Этан у Клевера.
— Стану я на них чары тратить. Райдаутам все одно никто не поверит. Они и сами-то себе не верят.
— Значит, тебя всякий может видеть? Если ты не защитишься чарами?
Клевер досадливо вздохнул.
— Ты что ж, не читаешь ничего? Нынешние дети, я гляжу, вовсе книг не читают?
— Я читаю!
— И все-таки не знаешь, кто нас может видеть, а кто нет?
— Вас видят только те, кто в вас верит.
— Он самый и есть! — воскликнула тут бабушка Шамбло. — Голехонький, как лягушка!
— Голый! Голый! — подхватили ребятишки.
— Ступайте-ка в дом смотреть телевизор, — сказала им бабушка Шамбло, но они и с места не сдвинулись. Тогда она сделала вид, что снимает свои глухие темные очки, и ребятишки с визгом убежали туда, откуда явились. Никто не знал точно, что будет, если бабушка Шамбло снимет наконец очки, но все чувствовали, что ничего хорошего это не обещает.
Этан вылез из машины и сказал Тору и Дженнифер Т.:
— Они, то есть Койот, забрали моего папу. Послали за ним этого Роба Пэдфута. Вот. — Этан расстегнул свой рюкзак, достал футляр и передал очки Дженнифер Т. — Надень их.
Дженнифер Т., сделав это, изумленно мотнула головой и раскрыла рот.
— Вот это да!
— Что там? Что ты видишь?
— Мистера Фельда. Он сидит, и глаза у него завязаны.
— Сидит? — Этану тоже захотелось посмотреть.
— Да. Он говорит. И руками показывает, как будто что-то объясняет.
Что такое может отец объяснять своим тюремщикам? Этан забрал у Дженнифер Т. очки и надел на себя. Она сказала правду: Мягколап, видимо, слушал лекцию мистера Фельда относительно электронов, молекул воздуха или еще чего-то мелкого, практически невидимого. У Этана сердце заныло при виде того, как терпеливо отец втолковывает что-то Мягколапу.
