ее руку со своей груди, вылез из-под покрывала и отправился в сарай доделывать начатое накануне.
Утром Диану поджидал сюрприз. Во дворе, хорошо видимые из окошка спальни, появились две лошадки, плетеные из корней фикуса.
Глава 8. Хитрость
Собирать орехи Диане не понравилось. Все, как и говорила Моника – сбиваешь плоды, затем ползаешь по земле. Еще и следить надо, чтобы скорлупа оставалась целой. А после – не разогнуться от боли в пояснице. И передохнуть не вышло. Девушек вновь отправили на инструктаж. На этот раз обучали выживанию в экстремальных условиях. Диане удалось запомнить, что ряска, плавающая в воде, годится в пищу, когда ничего другого больше нет, а также то, что при порезах и ранах помогает гриб-дождевик, который считается настоящим лесным пластырем. Следует лишь приложить его мякоть к травмированному участку кожи.
– Запомните, – вещал инструктор, – в лесу аптека прямо у вас под ногами. – Кровь при порезах остановит тысячелистник. От комариных укусов поможет сок подорожника.
– Белка, я одна такая тупая, кто не знает, как выглядит гриб-дождевик? – прошептала Моника. – Почему все сидят с умным видом, как будто только и делали, что сталкивались в своей жизни с грибами-дождевиками?
Диана прыснула, за что получила укоризненный взгляд от инструктора.
Матвей и Демьян забрали девушек с космолета, и уже вместе они направились к плато.
– На торжище печи заработали. Поедим горячих пирогов, – предложил Воронцов.
Место, где накануне проходил концерт, преобразилось в самый настоящий базар. Ларьки и тележки под тростниковыми навесами привлекали взор всяческим товаром. Финики обменивали на лепешки, соленья на кофейные зерна, вяленое мясо на самодельное вино. В торговых рядах перемешались земляне, маторцы и аборигены. Последние выставляли деревянные бусы, свистульки и одежду из кожи. Жители джунглей охотно отдавали свою продукцию за крупы и овощи.
В некоторых палатках умельцы предлагали набить на тело любой рисунок, проколоть уши, носы, украсить пирсингом бровь, губу, пупок.
От каменных печей шел жар, аромат еды и пряностей.
Запахи перемешивались, обволакивали посетителей торга и практически не оставляли шансов пройти мимо вкусно пахнущей еды.
– С чем пироги? – спросил Матвей толстушечку. Девушка весьма расторопно хозяйничала у раскаленной печи и покрикивала на своего помощника – субтильного вида мужчину в очках.
– Утка, зелень, капуста, персик, яблочко…, – перечисляла пышка. – Меняем на чистые фрукты два к одному или дюжину на плетеную корзину.
– Корзину принесем, – пообещал Воронцов.
– Диан, тебе с какой начинкой взять? – обнял Демьян девушку за талию.
– С самой мягкой, – старалась Диана вдыхать как можно меньше, ей стало немного нехорошо от слишком уж насыщенного амбре листового чая и благовоний из ларька напротив.
Хозяйка печи с сочувствием посмотрела на ее распухшую губу и предложила:
– Вот, возьми маковый и персиковый. Легче жевать будет.
Жевать все равно было больно. Последствие потасовки с Гончаровой.
Устроились на веранде бара, взяли напитки, и Диана не стала растягивать удовольствие, сразу выпила полный стакан ягодного морса.
– Я еще тебе принесу, – направился Демьян к барной стойке.
– Чем займемся? – спросила Моника, когда Зубов вернулся с бокалом персикового сока для Дианы.
– У нас большой заказ на резину, – доедал уже третий пирог Матвей. – Так что мы с Демьяном работаем, а вы можете отдыхать или дальше на орешнике потрудиться.
Он подтрунивал над Акуличевой, но та все равно взвилась.
– Нас назавтра записали гречиху собирать. Если мы с Дианкой сегодня опять орехи подбирать будем, то гречиха точно в пролете. А, кстати, – переключилась Моника, – с кем это Лопухин разговаривает?
Диана обернулась, увидела Лаврентия в синей рубахе с рукавами, закатанными до локтей, Настю в солнцезащитных очках на пол-лица и незнакомого маторца рядом с ними. Глава землян отличался крепким сложением и высоким ростом. При этом маторец возвышался над Лопухиным. Возможно, так казалось из-за его прически – серебристые дреды собирались пучком на макушке и спиральками рассыпались ниже плеч. Часть черепа его была выбрита и покрыта замысловатой татуированной живописью. Рисунок тянулся через правую щеку к самому подбородку. Кольцо в носу, небольшая бородка из дред и крупная серьга в одном ухе добавляли облику мужчины колоритности.
– Это Клим. Командор маторцев. Можем подойти. Познакомитесь, – предложил Матвей.
– А вы сами с ним знакомы? – бесцеремонно разглядывала Моника жителя гор.
Блондинка весь день не расставалась с темными очками, прикрывая заплывший от удара гимнастической булавой глаз, но маторец все равно почувствовал пристальное внимание и слегка повернул голову в их сторону.
– Общались. И не раз, – подал Матвей руку Монике. – Он контактный мужик.
Клим поприветствовал знакомых парней, а девушек ему представил Лаврентий. Диана предположила, маторцу около сорока лет, может быть плюс-минус пару лет. К его речи нужно было привыкнуть, как будто говоришь с русским человеком, просто жителем иного региона.
– Лавр, почему эти красивые женщины прячут глаза за стеклами? – с интересом переводил Клим взгляд с одной девушки на другую.
– Подрались, – усмехнулся Лопухин.
– Я ни с кем не дралась! – возмутилась Моника и прямо-таки с вызовом сдернула со своего лица очки.
– А! Ты та самая девушка с гимнастическим снарядом, – узнал ее маторец. – Я был на концерте. И скрипачку помню, – улыбнулся он Диане. – Но разбитой губы у тебя тогда точно не было.
– Это она сделала, – кивнула Диана на подругу Лаврентия и добавила мстительно: – решила, что я нарочно лучше нее выступила.
– Не слушай ее, Клим, – пропела Гончарова. – Она первая на меня набросилась. Смотри, что со мной сделала.
Настя сняла очки.
– Знатно тебя Белочка приложила, – заметила Моника.
– Вот именно. Мне пришлось ей сдачи дать.
Диана не стала спорить. Пусть думают, что хотят. К тому же Лаврентию удалось свести все в шутку.
– Подбитый глаз уменьшает обзор, зато увеличивает опыт, – немного насмешливо глянул он на Настасью.
Интересно, а зачем Настька принялась вообще главарю маторцев что-то пояснять? – задумалась Диана. И пока все вели беседу о делах насущных, принялась исподволь наблюдать за лгуньей. Та вроде бы ластилась к своему Лавру, но в то же время, даже несмотря на некрасивый синяк, кокетливо поглядывала на Клима. Что у дурехи только в голове? Совершенно очевидно, Лопухин не из тех мужчин, кто закроет глаза на измену и предательство. У нее
