из горничных, — Лена батьковна не желает без своих закромов переезжать, так мы ей помогаем паковаться.
— А что⁈ — картинно возмутилась повариха, — Сами потом начнёте просить: Лена то, Лена сё… А Лена? Роди́?…Аккуратно, Лёша! Полотенцами переложи, побъются!
Чаю ему всё же налили. И даже приняли участие в мозговом штурме. Вопрос (внезапно) решила та же Лена. Между прочим, она так и не остановила свёртывание своего обширного хозяйства, и гениальная мысль ей пришла в момент выгребания чего-то из огромного разделочного стола-тумбы, от чего голос её звучал как из бочки:
— А что, Сергеич — обязательно всем через дальний край переться? Жорку вон с Геной отправь через Иркутск, они молодые — пусть всё на словах передадут и денег тоже. Опять же, он, мож, сам и купить не сможет — парни смотаются, закажут, привезут…
Олег Сергеевич, слегка остолбеневши, смотрел на колышущийся поварихин задний фасад и чувствовал, что прямо сейчас сильно любит эту гениальную женщину!
— Жора, Гена! Готовьте семьи в Жемчужный, сами пойдёте через Иркутский портал. Вопросы-возражения?.. Командировочные выдам на год вперёд. Мало ли…
КРУГЛАЯ ДАТА
16.03 (июля).0055 Новая Земля, баронство Белый Ворон, Мраморная каменоломня // 05.06.2037 СтЗ
Антон
Сегодня, можно сказать, была круглая дата: восьмидесятый день отбывания срока, два месяца, считай. И очень странно было осознавать, что на Старой Земле прошло всего-то три недели.
За эти два месяца Антон перестал ежедневно помирать на каменоломне, втянулся и даже, вроде бы, поднабрал мышечной массы. Ещё он приноровился стирать руками (оказывается, в бане были специальные ребристые доски для стирки, а он о таком гаджете в прошлой жизни даже и не слыхал!), мгновенно засыпать в обеденный перерыв и отключаться от разговоров в комнате, если хотелось побыть самому в себе.
Научился ценить простые радости: вкусную еду, хорошую парну́ю, дружескую беседу.
Прочёл несколько книг (и даже пересказал, так точно, товарищ Бендер).
Выяснил, что Бендер на самом деле — Макаров Семён Петрович, а Остап Ибрагимович — это потому что кличка Бендер (оказывается, это не тот Бендер, что из «Футурамы», а тот, что из «Двенадцати стульев», отсюда и прибавка к имени, и эти все его шуточки).
«Двенадцать стульев», кстати, Антон тоже прочитал. Не как в школе, а целиком. Смешная она, оказывается, хоть и старомодная слегка.
Ещё узнал, что «весёлый домик» и встречи по выходным — это вовсе не основная обязанность отбывающих срок женщин. Им точно так же полагалась рабочая неделя — в столовой, медпункте, в огороде и со скотиной, а «отоваренные билеты», с которыми приходили мужики — это уж в своё свободное время. За них шёл неплохой обратный отсчёт, чуть ли не один билет — один день. А у некоторых девиц такие срока оказались — по семьсот да по восемьсот лет! Подобным цифрам Антон ужаснулся, и за что они были выписаны, памятуя слова старосты, даже спрашивать не стал. Но что девки старались сбавить срок, из шкуры вылезая — это и ежу было понятно.
Из особых достижений — плохо закрыл шпингалет у рыжей оторвы Хрюшки. Как можно догадаться из имени, Хрюшка была свиньёй во всех смыслах этого слова. И как только она сообразила, что есть шанс глотнуть вольной жизни — рванула из свинарника, увлекая за собой двенадцать своих подросших поросят. Рыжая банда разбежалась по огромному скотному двору, опрокинула и рассыпала всё что смогла, и ловить их было, конечно…
Ещё одно — вывихнутая ступня. Боль была адская. Сначала. Но пришёл доктор Витя, и вот тут-то Антон наконец заценил все прелести магии! Реально — даже ногу из ботинка вытаскивать не пришлось! Док постоял, руку на голову положил — и всё прошло! До вечера отправили на вспомогательные работы, а завтра о травме вообще ничего не напоминало! Это вот — круто, базаров нет!
И каждое воскресенье он бегал к девушке с красивым именем Талэйта. И не просто «по билету», а именно «на свиданку».
Как-то раз он размечтался о том, как бы всё случилось, приедь он сюда не зэком, а свободным (правда, все придуманные для посещения каменоломни поводы были один другого фантастичнее). И тем не менее: вот он приезжает — свободный, богатый, с кучей денег и на… на чём тут богатые люди ездят? Ну, допустим, на дорогом коне. И попадает, например… да хоть бы на тот концерт, где Таля стихи читала. И она, конечно же, обращает на него своё внимание… Антон ещё некоторое время пытался вообразить себе развитие сюжета, и вдруг совершенно чётко понял, что с тем Тони, которым он был перед залётом в портал, она бы даже разговаривать не стала. Максимум — поздоровалась бы вежливо.
Антон обдумал эту мысль со всех сторон… И перестал сожалеть о случившемся.
Сегодня у обоих был полный выходной, и по этому поводу сразу после завтрака Антон с Талей заперлись у неё в комнате. Не считая всего прочего, это было единственное место, где можно было расслабиться и просто поболтать. Места для прогулок зэков были не особо обширными, и в выходные количество дышащих свежим воздухом на квадратный метр площади могло быть довольно значительным. Того и гляди кто-нибудь вывалится из кустов.
А так — можно было до самого обеда валяться в кровати чем, собственно, они и занимались.
— О чём задумался?
Антон накручивал на палец прядь её волос.
— Курьер вернулся вчера.
— И что? Я же тебе говорила, что это дело не быстрое.
Он вздохнул и потёрся щекой о её макушку.
— Да я понимаю. Помню это всё — и про время разное, и что расстояния… А всё равно.
— Ну, мозгам же не запретишь свой керосин гонять, — позитивная философия Талэйты была неистребима. — Надеяться на лучшее — свойственно человеку, правильно? Нам не хочется думать, что пи́сьма на сортировке могли перепутать, что курьер мог коробку забыть, что отправка с портала задержится. Да в обратную сторону пока-а-а… Это у нас тут — фьюить! — и два месяца отмахало, а там? Ты когда отправил?
— Ну… Написал как раз в тот день, когда мы с тобой…
— Ага! — Таля дотянулась до тумбочки и стянула с него маленький блокнотик с розочками. — Воскресенье было, двадцать четвёртое мая! Значит оно до пятницы только тут лежало. Пока увезли, туда-сюда… Повезло, если оно до Москвы доехало.
Антон невольно заглянул в расчерченный сеточкой листок с редкими красными квадратиками. Таля захлопнула блокнотик и щёлкнула его по носу:
— Ты знаешь, что любопытство с кошкой сделало, а?
— Слушай, — он почувствовал, что краснеет, — а почему… Ну…
— Что? — она села на кровати и посмотрелась в зеркало, висящее на противоположной стене, подняла волосы к макушке высоким хвостом. — Глянь-ка, а вот так мне пойдёт?
Отвлекающее зрелище…
— Таль… Ты что, больше ни с кем?..
— Молодой человек! — она посмотрела на него строго, как учительница. — Ну что за манеры⁈ Дай-ка там на тумбочке расчёску! И заколку!
Антон смотрел, как она прихорашивается. Просто смотрел. Красиво.
Таля заколола волосы, оценила отражение, осталась довольна. Стрельнула на него глазами.
— Ни с кем я. Я вообще-то не хотела постель брать. Мне осталось меньше двух лет, особо не сбавится. Просто принято у нас — с новенькими посидеть за компанию. А тут Лиза говорит: беги, там такой мальчик! Как раз для тебя… — она по-кошачьи мягким движением прильнула, глаза в глаза, и вдруг засмеялась и чмокнула его в нос. — Пошли, обед пропустим!
В воскресенье в столовой допускались послабления: можно было обедать не строго в свой срок, а с женской группой. Или наоборот.
— Таль, может — ну его, фортепиано это?
— Боишься, что ли? — она с серьёзным видом тыкала вилкой в плов, но глаза смеялись.
— Боюсь, — не стал отнекиваться Антон. — Ну чё я, правда?.. Когда это было-то? Сто лет назад…
— Не понимаете вы своего счастья, господин Денисов! — наставительно подняла палец девушка. — Девки музыкантов знаешь как любят — у-у-у! Успевай, пока есть время и возможность! Тем более, Ангелина Семёновна уже ждёт. Баба она нормальная, не обидит тя, не ссы, — Таля цыкнула и подмигнула, внезапно превратившись в блатную беспризорную девчонку. — И ваще. Неприлично соскакивать, понял?
Антон тяжко вздохнул. Понял он, понял. Чего уж тут не понять-то.
Пианином его мучали недолго.
— Ну что, неплохие данные, — вынесла свой вердикт музыкантша. — Но почему фортепиано? Совершенно очевидно, что это не ваш инструмент.
Вопрос поставил его в тупик. Антон попытался припомнить, какими доводами руководствовалась мать, определившая его в музыкалку. Давно это было, она
