— Что насчет твоей матери? — Насколько было известно Ноа, мать Джастина бросила его сразу же после родов и с тех пор ее никто не видел. Роберту одному приходилось воспитывать сына.
— Ничего. — Джастин повернулся и стал ковырять ботинком в грязи. — Она просто бросила меня.
— Джастин… — Ноа сделал шаг навстречу, и парень тут же отступил. Ноа ничего не оставалось, как застыть на месте. — То, что ты сказал о своем отце, — неправда. Он любит тебя, и ты ему нужен.
— О, неужели? Разве он хоть раз поинтересовался, как у меня дела?! Какие у меня проблемы? Разумеется, ему всегда некогда. Его ждут дела более важные! Может быть, он и взял на себя ответственность тогда, пятнадцать лет назад, когда ваш отец бросил вас. Но со мной он поступал иначе…
— Это неправда. Твой отец был… — Ноа остановился, подбирая нужное слово, — всем, чем не был я.
— Да, тогда моему отцу нужна была твоя поддержка, — обвинял Джастин, — а тебя рядом не было. Предполагалось, что именно ты, как старший, позаботишься о нем, встанешь во главе семьи и заменишь ему отца. А ты просто-напросто сбежал, не желая взваливать на свои плечи груз ответственности. И когда ты понадобился мне… — Он отвернулся, не закончив предложения.
— Когда я понадобился тебе, меня также не оказалось рядом, — закончил Ноа. — Прости меня, Джастин.
Мальчик не произнес ни слова, продолжая ковырять в грязи носком ботинка.
Джастин поднял на него взгляд, чистый и искренний.
— Потому что, — спокойно произнес он, — я боялся, что сделаешь то, что ты и сделал. Будешь вести себя как полицейский, а не как мой дядя. Черт возьми, почему ты не можешь доверять мне? — Он отвел глаза и, прежде чем Ноа смог ответить, снова бросился бежать со всех ног.
Ноа в который раз устремился за ним. Но на этот раз удача оказалась не на его стороне. Дьявол словно насмехался над ним. Откуда ни возьмись на его пути возникла маленькая кочка, о которую он, разумеется, споткнулся и растянулся на мокрой траве.
А Джастин снова исчез в темноте.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Ноа не потребовалось много времени, чтобы понять, что мальчик не хочет иметь с ним ничего общего. Джастин не вернется, и больше нет смысла оставаться здесь.
— Я уезжаю, — сообщил он Виктории и бросился наверх собирать вещи.
Виктория последовала за ним.
— Ты… уезжаешь? — Боль, которую он увидел на ее лице, заставила его пожалеть о своих словах.
— У меня плохо получается строить отношения, — оправдывался Ноа. После встречи с племянником он лишний раз убедился, что не имеет качеств, необходимых для того, чтобы быть хорошим мужем, отцом. Черт, у него даже не получается быть дядей. — Ты заслуживаешь намного больше.
— Откуда тебе знать, Ноа? Ты в себе-то не можешь разобраться. — Она сжала кулачки в негодовании.
— Разве ты не понимаешь? Я подвел своего брата. Как и пятнадцать лет назад. Вот только сейчас я не смог позаботиться о его сыне. Разве это не доказывает, что мне не следует заводить семью?
— Я не хочу этого слышать, Ноа. — Резкость в ее голосе заставила его отступить назад. — Ты хороший человек. И ты помог десяткам, сотням детей.
— Виктория, ты не знаешь, что собой представляет моя работа. Уровень провалов…
— Я разговаривала с Дэном, — прервала она. — Знаешь, он отзывался о тебе только самым лестным образом. Он рассказал мне о семилетнем мальчике, которого ты спас, когда отец бросил его на дороге. Ты навещал его каждый день в течение года, пока он не встал на правильный путь. Ты знаешь, что он сейчас учится в колледже?
Образ Бриана Винтера тут же возник в голове Ноа. Когда они впервые встретились, мальчик был таким худым и напуганным, что казалось, ничто не сможет вывести его из затравленного состояния.
— Да, но…
— А та девочка, которая забеременела в шестнадцать лет? Она считала, что если попадет в тюрьму, то ей будет легче отказаться от ребенка. Ты спас и ее. Ты убедил ее оставить себе ребенка, а потом нашел для нее дом, работу, школу, в которой ей помогли заботиться о малыше. И что она делает сейчас?
— Работает менеджером в кафе. Через два месяца у нее свадьба.
— Точно. И неужели после всего этого у тебя хватит духу утверждать, что ты не помог им? Или сотням других детей, чьи досье попадали к тебе на стол? — Она подошла к нему ближе, не сводя с него пылких голубых глаз. — Ты говорил мне, что пошел работать с подростками, потому что думал, что сможешь изменить мир. Возможно, ты не изменил весь мир, Ноа, но будь уверен, в твоем городе он стал чуточку лучше.
Ноа хотел возразить, но Виктория взмахнула рукой, останавливая его.
— Это больше, чем сделала я за всю свою жизнь. Все, что я сделала, — это переставила мебель в гостиной. Большое достижение. — Слезы стояли у нее в глазах. — Я завидую тебе, Ноа Маккарти, потому что тебе удавалась по крайней мере одна вещь, которая не удалась мне, — ты жил.
— Ты ошибаешься, Виктория. Я не жил. Я существовал. Выходил на улицу, делал свою работу, надеялся, что разберусь со всем и под вечер вернусь в свою квартиру, потому что… — Он покачал головой, не закончив.
— Потому что легче быть одному, чем впустить в свой мир кого-то еще, — заключила она. На этот раз ее слова прозвучали мягко, заботливо.
— Да.
Невеселая улыбка коснулась ее губ.
— Добро пожаловать в клуб одиночек.
Ноа усмехнулся и покачал головой.
— Мы неплохая пара, правда? — Он сделал шаг вперед, нежно откинул волосы с ее лица и поцеловал в губы.
Этот поцелуй был не похож на другие, такой нежный, такой мягкий, почти волшебный. Она прильнула к нему. Ее решимость оставаться сильной и независимой потихоньку растаяла.
Но вдруг Ноа словно испугался чего-то и отпрянул.
— Ты слишком хороша для меня, — бросил он и, схватив свою сумку, почти что выбежал из комнаты.
Ноа ехал по шоссе, ведущему в Мэн, изо всех сил стараясь не думать о том, что произошло. Он поступил правильно. Так лучше для всех.
Ноа бросил взгляд на собственное отражение в зеркале заднего вида. Удивительно: на него смотрел усталый и побежденный старик.
Так похожий на его отца.
Ноа часто говорил детям, что бесполезно биться головой о кирпичную стену. Ничего, кроме шрамов, это не принесет. Но почему-то, когда дело касалось его самого, Ноа снова и снова забывал об этом.
Он бежал из дома, от своей работы, как только возникли серьезные проблемы.
И даже сейчас, когда он наконец-то встретил прекрасную женщину, которую легко мог бы полюбить, старался убежать от нее подальше.
