Какой же бедный юноша! Но будь здесь Лина, наверное, даже она не прониклась бы историей рецидивиста, только сегодня отнявшего двадцать четыре жизни. «Смотри, Ликтор, я не такой, как другие преступники! У меня-то есть причина убивать! Они первые меня обидели, а я просто дал отпор и теперь лишь пытаюсь выжить!». Да только много вас таких «особенных». А оправдывающие убийства ещё и опаснее. Такие думают, что правы, и сами никогда не прекратят свои зверства. Значит, придется мне.
– Мы пришли. – Я взял Гочи за плечо и развернул к белой лабораторной двери.
– Это что морг, какой-то? – удивился Гочи, когда я снял с него наручники и, приложив свой жетон к панели, открыл дверь.
– Видишь ли… в этом городе очень строго с мусором. Все эти биоразлагаемые упаковки, сдача тар и получение огромных штрафов за то, что оставил или выбросил хлам, куда не положено. Но ты и сам знаешь, что такая истерия неспроста. Люди усвоили уроки прошлого, и решили не складировать мусор, а нашли способ полностью его утилизировать, – я немного подтолкнул Изгоя в спину. – Давай, заходи.
– Понятно, – Гочи вертел башкой, осматривая диковинные конструкции, похожие на огромные стеклянные серванты. – Опять на жалость давить будешь. Трупы детишек показывать?
– Нет, совсем нет. Морг на пару этажей выше. Просто такая ситуация образовалась… неприятная. Везти тебя в Гикопроторий слишком накладно выходит. Какие обвинения тебе вменять за семь лет помимо этих двадцати четырёх эпизодов, тоже не совсем понятно. Пришлось бы много людей напрячь. Тех самых людей, на законы которых ты плевал, творя свои бесчинства. Поэтому и выходит, что никто не желает больше терпеть существование такого мусора, как ты.
Резким движением я толкнул тело в камеру для утилизации, буквально запинав Гочи́ внутрь, и закрыл за ним массивную дверь с толстым стеклом.
– Тебя вроде как не существует, но «запашок» ты всё равно оставляешь.
Пару мгновений я наблюдал, как этот придурок чертыхается, орёт и бьёт по стеклу ладонями изнутри. Но герметичная камера не пропускала звуков. Ни криков, ни ругательств, ни ударов, ни стенаний. Лишь по багровому цвету лица и слюнявой пене у рта можно было предположить, что Гочи испытывал некий дискомфорт. Несколько минут понадобилось этому куску тухлого мяса, чтобы сменить буйство на неверие. Он поднял взгляд на меня и оскалил свои зубы. Мне не нужно было слышать его или читать по губам. Я знал, о чем он думает. «Нет. Я же не могу умереть, правда? Сгинуть в каком-то сраном холодильнике? Ты меня не убьёшь вот так! Да и зачем тебе это вообще нужно? Марать руки? Нет-нет. Это уловка. Трюк. Ты жаждешь меня расколоть. Запугать. Испытать. Ну, хорошо ты победил. Браво! Твоя взяла. Выпускай меня уже, я скажу тебе всё, что хочешь! Ну же! Выпускай! Выпускай!!!».
Я видел, как округлялись его глаза, а ноздри всё пуще раздувались. Вера уже покинула Гочи, но осталось последнее, что еще теплилось в этой «Тушонке». Самое последнее, что еще требовалось отнять перед смертью.
Оттянув кабель доступа к своему ПАДС, я подсоединил его к панели слева.
– Ликтор Ильин. Жетон Р6956И. Доступ санкционирован.
– Лина была неправа. Всё-таки есть разница между семьей Викшиных и тобой. Ты просто сор. Пыль, о существовании которой даже не вспомнят, как только она уляжется. – Я нажал на кнопку сенсора.
– Запущен утилизатор. Минута до расщепления. Благодарим вас, что спасаете планету от загрязнения вместе с нами!
Машина загудела, в считаные секунды понижая температуру до минус двухсот семидесяти трех градусов, забирая последнее – надежду выжить. Стекленеющие мёртвые глаза Гочи тряслись в черепе до тех пор, пока в итоге не разлетелись на мелкие осколки, стирающиеся друг о друга в ледяную пыль.
Резко вспыхнула в памяти ночь в церкви, и рука сама потянулась к библии. Ощущая, что ноги ослабли, я выдернул провод, тут же скрывшийся под корпусом ПАДС, и я опустился на пол, сев спиной к утилизатору и витающей дымке за синим от инея стеклом. Я держал библию у груди, боясь раскрыть её, потому что мои руки дрожали, не унимаясь, а я не хотел просы́пать содержимое книжки. Прислонив затылок к холодной массивной двери, я закрыл глаза. Меня потряхивало от беззвучного смеха. Вот картина-то! Сижу со словом Илона в обнимку, словно молясь. Тем временем топорщащаяся во внутреннем кармане фляга нервно ждала своего часа, и стоило лишь потянуться к ней, как она легко оказалась в моей руке. Хватило одного ленивого движения пальцем, чтобы сдвинуть крышку.
Легкая вибрация на запястье вырвала моё бредящее сознание в реальный мир. Это был входящий звонок от Геры.
– Ну, и чего мы тут забыли? – протянула Гера интонацией, словно мать, упрекающее своё дитя. – Не Гочи ли поминаем?
Заглянув внутрь сосуда, я осознал, что он пуст, как моя голова без мыслей. Меньше всего, что сейчас я хотел, так это говорить с Герой.
– С каких пор ты следишь за мной? – камеру наблюдения я нашел под потолком в углу. Что могло такого происходить в комнате утилизации, раз для этого понадобилась камера – другой вопрос.
– Лина сказала, что ты повёл его в одиночку, вот я и решила подстраховать, – камера двинулась из стороны в сторону. – А ты, оказывается, «синячишь» тут у очистителя с библией под мышкой. Да еще и один.
– Если хочешь составить компанию, захвати чего-нибудь крепкого. – Я демонстративно потряс пустой флягой на камеру. – Лёд я уже приготовил.
– Где Гочи? – с нажимом спросила Гера.
– Кто его знает? Вроде был тут, а потом, как ветром сдуло. – Я сложил губы в трубочку и дыхнул, словно демонстрируя, как это происходит.
Поняв, что «сверхумный биокомпьютер» Геры подвис, я решил попытаться вытрясти из фляги остатки алкоголя на язык. Безрезультатно.
– Не эту ли сторону службы Ликтора ты хотел показать Лине, чтобы она сбежала от нас? – наконец-то очнулась Гера.
– Насмотрится еще. – Пожал я плечами.
– Ты же хотел побыстрее её слить, тем самым оградить от улиц. Что изменилось?
– Ничего. Она мне безразлична, – дрожь отступила. – Если так горит желанием помереть, исполняя свой долг, то я ей мешать не буду. А то и меня прихватит заодно.
– Никто. Никого. Никуда. Не прихватит. – Отчеканила Гера. – Не в мою смену. Глаз не спущу и подобного не допущу.
– Чересчур поэтично для биоробота, не находишь? – хмыкнул я.
– Пошел бы ты… – фыркнула Гера. – К Лине. Мы нашли того, кто делал для банды форму ДС. Она тебе подробнее доложит.
– А ты мне разве не расскажешь?
– С какой стати? – надменно посмеялась Гера. – Ты же меня в известность не ставишь.
– Не думал, что для тебя так важен этот… – мои скабрезности вдруг иссякли. – Этот…
– Этот «отморозок»? – подсказала Гера. – Да плевать я на него хотела! Мне ты живой нужен, тихушник хренов.
