его протянутую руку.
А потом взяла ее.
ГЛАВА 22
Обман — один из самых быстрых способов получить малое и потерять большое.
Томас Соуэлл
РЕНАТА ВИТАЛИ
Блаженство после выпускного.
Это было на самом деле. А не просто что-то придуманное в кино. Я знала это, потому что чувствовала. Злилась ли я на Лору? Злилась. Но выпускной был моим первым настоящим школьным воспоминанием, и я хотела дорожить тем, что помнила о той ночи. Например, танцы в библиотеке с Дамиано и мой первый поцелуй.
В ту ночь мы сместились. Наши ночные свидания в библиотеке превратились в жаркие поцелуи до самого восхода солнца. Обед в школе мы проводили в библиотеке, читая рядом друг с другом и украдкой целуясь, потому что ни один чертов учитель или библиотекарь не посмел бы ничего сказать мне или Дамиану. И мы ездили на его Range Rover, а не с шофером, чтобы проводить время в поездках в школу вдвоем.
Мы не навешивали ярлыков на наши отношения, но учебный год уже закончился, я, будучи взрослой, могла уйти без юридических последствий, и мне пришло в голову, что, если Маман, наконец, найдет способ связаться со мной, я не захочу уходить.
Я взяла ручку с хной и подправила линию, с которой проснулась на следующий день после выпускного. С тех пор я делала это регулярно и не могла объяснить, почему. Хна не казалась мне достаточно стойкой, но следующим шагом должна была стать татуировка.
Как я могла вытатуировать на своем теле то, чего не помнила, только потому, что чувствовала необъяснимую связь с этим?
Ответ: Я не могла.
Я надела кольцо на хну, чтобы скрыть ее. Хотя это выглядело нелепо, я надела кольца на все пальцы, потому что не хотела объяснять, что такое хна.
Анджело загнал меня в угол, когда я вышла из спальни, чтобы встретиться с Дамиано в его комнате.
Я смотрела на дверь Дамиана, побуждая его открыть ее, а затем бросила невозмутимый взгляд на Анджело.
— Да?
Он оперся бедром о стену и наклонился ближе ко мне.
— В последнее время вы с моим сыном кажетесь близкими.
— Х-м-м… — Я осмотрела свои ногти. — Когда я в последний раз ужинала с боссом Романо, у него были более важные дела, чем то, с кем его сын решил проводить время. — Переведя взгляд на него, я улыбнулась. — Когда в последний раз вас приглашали на ужин с боссом Романо? — Я рассмеялась. — … или с главой какого-нибудь синдиката?
Его глаза-бусинки сузились, а то, как он возвышался надо мной, можно было легко истолковать как угрозу.
— Ты слышала о моем деде, Людовико Де Лука?
Кто же не слышал?
В семье Де Лука царило безумие, и началось оно с человека, готового убить собственного ребенка. В мире, где верность и честь не знали границ, семье Де Лука не было места. То, что Дамиан остался в здравом уме, было не более чем чудом.
Я смерила взглядом его невысказанную угрозу.
— Я знаю, что детоубийство вас отпустит, но если не ради достоинства, то ради самосохранения в вашем безмозглом черепе. Когда вы развалите эту семью до основания, единственный человек в этом городе, способный ее восстановить, будет находиться в той комнате за вашей спиной.
— Не испытывай меня, Витали. Не будь дурой. — Он наклонился к моему лицу, и его прогорклое дыхание проникло в мои ноздри. — Ты должна меня бояться.
Я рассмеялась, резко и прямо ему в лицо.
— Вы недостойны моего страха.
Это была правда. Но когда Анджело протиснулся мимо меня, и моя рука коснулась дверной ручки Дамиана, я замерла, а безумный смех Анджело прошелся мурашками по моему телу. Частые угрозы. Удары по спине. Безумное поведение. Я тряхнула головой и выкинула из головы все уродливые мысли.
Анджело не убьет собственного сына, если я останусь.
Убил бы он?
ГЛАВА 23
По тому, как человек уходит от вас, можно многое о нем узнать.
Редверс Бейли
ДАМИАНО ДЕ ЛУКА
— Рыцарь? — Я подождал немного, пока Рен смотрела в пространство, ее рука была поднята, как будто она собиралась открыть мою дверь. — Принцесса? — Еще одно молчание. — Рен?
Она подняла голову и опустила руку.
— О, прости. Я отвлеклась.
— Ты в порядке?
— Да. — Она обошла меня и вошла в мою комнату.
Я заглянул в коридор, но там было пусто, поэтому я закрыл за нами дверь.
— Я слышал, как папа разговаривал с тобой. О чем это было?
— Ни о чем. — Она рассмеялась, ложась на мою кровать и закрывая глаза. — Он всегда был сумасшедшим бродягой?
Я забрался на кровать рядом с ней и взял ее за руку.
— Сколько я себя помню.
Это было преуменьшением.
Она обвела глазами комнату, пока я возился с кольцами на ее правой руке. Она носила дюжину или около того колец уже почти неделю. Это было странно, но у нее не было стиля подиумной модели. Одна из моих любимых причуд, вообще-то.
— Что это? — Она наклонила подбородок влево.
На тумбочке рядом с нами лежала перевернутая фоторамка. Я сбил ее, как только увидел. Она вынула свою руку из моей, наклонилась и поставила рамку вертикально. На нас смотрел Людовико Де Лука. Жуткий ублюдок.
Я пожал плечами, и она сдвинула матрас.
— Мой отец поставил ее туда несколько недель назад, после выпускного. Наверное, чтобы заморочить мне голову. Кто знает, почему он так поступает? — Но скоро он уедет, и нам будет не о чем беспокоиться. Я рассмеялся и наклонился над Рен, став меньше, когда снова переставлял рамку с фотографией. — Я знаю, что мы родственники, но Людо был уродливым ублюдком.
Она откинула голову на подушку и закусила губу. Она была такой горячей, что я почувствовал толчок к своему члену. Все еще нависая над ней, я большим пальцем раздвинул ее губы, пока ее зубы больше не впивались в них.
— В чем дело?
— Давай займемся сексом! — пролепетала она. Ее лицо засияло. Это было мило, если не выходило за рамки привычного.
Впрочем, в последнее время она и сама была такой. Она была дикой, безрассудной, сумасшедшей и такой чертовски неожиданной, что я понятия не имел, как с ней обращаться.
Я изогнул бровь.
— Я не знал, что разговоры о Людо — это такой афродизиак.
Она потянула за низ моей рубашки, ее жадные руки жадно и неистово двигались.
— Людо? Боже, нет. Но твое тело поверх моего, и ты хорошо пахнешь, и ты выглядишь так,
