ни грамма извинений.
— Спасибо, — хмыкнула она.
— Я все еще не слышу того, что хочу, — его голос стал другим. Эти интонации возбуждали до дрожи, потому что Беатрис знала, что будет дальше, вернее помнила, что может быть.
— Благодарю тебя, Тар, что удержал, — ее голос тоже стал другим. И это отмечало начало их игры. Нотки страха, покорность, смирение — то, чего он так жаждал.
— Звучит вежливее, — он уперся указательным пальцем в ее подбородок, вынуждая поднять голову, а затем отклонить ее назад пока ошейник не уперся в затылок и позвонки. Его глаза мягко светились в полумраке коридора, губы были совсем близко.
Беатрис вдруг показалось, что ткань ее платья и белье больше не защищают от его взгляда, она почувствовала себя обнаженной, прозрачной. Девушка не шевелилась и дышала очень осторожно, чтобы случайно не изменить позы, в которой находилась. Губы трепетали, желая поцелуя.
— Такой я мечтал тебя видеть. Беззащитной, слабой, жаждущей меня. Я ничего не сделал, лишь чуть не сбросил с лестницы и поставил в неудобную позу, а ты уже сходишь с ума. Как шея, Беатрис? Тебе не может быть приятно с запрокинутой головой.
— Мне не удобно, — прошептала она. — Отпусти.
— Сколько фальши в этом «отпусти» если бы это слово материализовались и повисло в воздухе, сама природа выделила бы его красным, как ошибку, — прошептал Эритар практически в ее губы. Каждое колебание дыхания звуками отпечатывалось на них. — Хочу знать, ты уже возбуждена? Что ты чувствуешь там, внизу?
— Если возбужден ты, то и я тоже, — уколола его Беатрис и тут же получила почти серьезную пощечину.
Мужчина отпрянул от нее, хватая за шею и удерживая на расстоянии вытянутой руки.
— Если я еще раз это от тебя услышу, Беатрис, — он произнес ее имя с нажимом, делая ударение на каждую гласную. — Только попробуй еще раз сказать, что ты хочешь меня из-за рабского зелья. Еще раз намекни мне хоть взглядом, хоть звуком, и я отведу тебя в совсем другое место. В место, которое тебе не понравится. Поняла?
Девушка кивнула.
— Вслух, — приказал он.
— Прости меня, Тар. Я все поняла, — прошептала она дрожащими губами.
— Теперь ответь на мой вопрос, — ледяным тоном приказал он.
Беатрис подняла опущенный взгляд, впиваясь своими темными глазами в его. Он с восторгом наблюдал, как страх и покорность покидают ее, будто карнавальная маска:
— Я очень возбуждена, — глухим и сильным голосом произнесла она. — Я хочу тебя, и, если ты сейчас коснешься меня, не смогу сдержать стон.
— Коснусь где? — искусительно спросил мужчина.
Беатрис выдержала его взгляд.
— Где угодно. Любое прикосновение заставит меня слететь с катушек.
— Выбери, — предложил он.
— Грудь, — прошептала Беатрис.
Он отпустил ее шею и притянул за цепь к себе, заставляя прижаться спиной. Ладонь накрыла ее грудь через платье, пальцы нащупали сосок и сильно сжали. Давление усилилось, он перекатил нежную плоть между подушечек пальцев, оттягивая. Беатрис вскрикнула от боли и тут же расплылась по его телу, исходя на сладкие стоны. Мужчина придержал ее за талию.
— Пожалуйста, — она просила продолжения.
— Так мы никуда не дойдем. Давай Беатрис, еще несколько шагов. Соберись. Я не буду нести свою игрушку на руках. Пока ты этого не заслужила.
Ответом ему было разъяренное шипение. Он лишь усмехнулся, отпустил, показательно сделал несколько витков цепи вокруг ладони и дернул. Беатрис пришлось согнуться, чтобы идти за ним — цепь стала слишком короткой. Лязгнул железный засов большой двери. Они вошли в комнату, где Беатрис бывала раньше — в их прошлой жизни. Помещение было до дурного нормальным. Ничего такого, что напоминало бы пыточную. Кровать в алькове, диван, столик перед ним. Большой камин, светлые гладкие стены, деревянный темный пол, странной формы ложе и пара стульев у стола с крепкими ножками. Взгляд Беатрис поймал и другое. За кажущейся нормальностью скрывались ловушки — зачем под столешницей прикручены стальные кольца? Почему стулья такие крепкие, тяжелые и устойчивые? Почему ковер лежит у стены, а не перед диваном. Что за странная форма у то-ли кресла, то ли кушетки. Она знала ответы на эти вопросы.
Мужчина прошел к дивану и сел.
— К моим ногам, — приказал он.
Беатрис опустилась на колени и уставилась глазами на пол.
Эритар отстегнул цепь, вызывая недоуменное движение.
— Хочу, чтобы ты разделась, — сказал он. — Полностью.
Девушка удивилась, обычно ему нравилось раздевать ее самому. Но она помнила, что хозяин сказал. Не стоило выводить его из себя вопросами. Беатрис сняла с себя блузку, расстегнула пуговицы на юбке. Не посмела подняться с колен, вытащила ткань, чуть приподнимая ноги. Замешкалась на белье. Почему-то невыносимо было оставаться раздетой в самом начале.
Эритар опустил руку за диван и достал короткий хлыст. Он сложил его пополам и коснулся ее подбородка, заставляя встретиться взглядами.
— Тебе кажется, что я собрался сидеть здесь вечно? Беатрис?
Сопротивляться не получится
Девушка почувствовала запах кожи. Уколом ревности закралась мысль, только ли ее тела касалась эта вещь? Кто еще кричал от боли и удовольствия под ней? Но угроза была недвусмысленной. Беатрис избавилась от белья, чувствуя неожиданный стыд. Раньше она такого не испытывала, а сейчас вдруг подумала, что все по-настоящему. Они не были равны. Она действительно рабыня у ног своего хозяина. Она обнажена, а он одет и это подчеркивает пропасть между ними, утверждает его власть, до этого не такую очевидную.
— Надевай, — он бросил ей комочек нежной ткани.
— Обещанное? — хмыкнула она, напоминая ему, что кроме покорности в ней остается кое-что еще.
— Да, не терпится узнать, оправдаются мои ожидания, или нет.
Беатрис разобралась в сложном переплетении мягких кружев и лент. Она оказалась в изумрудного цвета боди, подчеркивающем грудь, мягко обнимающем талию и ягодицы. Между ног обнаружился разрез, не оставляющий сомнений, что эту красоту надо надевать не под одежду, а вместо. Не хватало возможности осмотреть себя в зеркале. Оно было в этой комнате, но пока его скрывала тяжелая ткань портьеры. От ее желания здесь ничего не зависело. Эритар действовал, разворачивая сюжет, возникший у него в голове.
— Встань, — велел он.
Девушка поднялась, чуть разминая ноги.
— Я хочу тебя как следует рассмотреть. Каждую деталь, каждое движение. Поэтому будешь танцевать для меня.
Беатрис молчала, позволяя ему высказать мысль.
— Ты будешь танцевать, а я буду иногда проходить по твоей нежной коже этим хлыстом. И если поддашься боли и не сможешь перевести ее в движение, то я тебя накажу.
Беатрис отрицательно покачала головой.
— Нет.
Ей нужно было, чтобы он ее заставил. Именно так она себе это
