любовь не как аллегория и символизм, а как столкновение двух человеческих бездн с пронзительными, экстатическими мгновениями полного взаимопонимания.
Не у нас, а у них произошла сексуальная революция, и только очень недалёкий человек может посчитать, что она привела к вседозволенности и всеобщему падению нравов.
Не у нас, а у них возникло понимание и чувствование «смутного объекта желания», как вечно ускользающего и недостижимого. И смех над незадачливым мужчиной, смех, как основной способ выздоровления.
А у нас, даже в продвинутой художественной литературе, откровенность (спасибо и за это) стала просто бравадой, так и оставшись на уровне эпатажа.
У нас «Физза против Сеймура» всколыхнула Интернетовский форум, все жаждут высказаться, но в ответах (да простят меня молодые участники Форума) ничего «смутного», никаких сомнений, одни вердикты.
Приходится признаваться, что у нас по-прежнему сохраняется пропасть (пусть не пропасть, глубокий ров) между мужчиной и женщиной.
Дело не только в том, что женщина, жена даже «при небольших деньгах» (не иронизирую, сочувствую) должна быть искусной и в гостиной, и на кухне, и в постели.
Дело даже не в том, что она, женщина, жена, должна верить в талант мужчины, помогать ему, никогда «не возникать»
…в изложении Сеймура, о чём-то подобном говорит Довлатов С.[195] о жёнах писателей…
Это всё следствие, как и кулаком по столу. Главное – в другом. Перефразируя известное высказывание Киплинга Р.[196], можно сказать, что у нас всегда считалось и считается до сих пор, что мужчина есть мужчина, женщина есть женщина, и разделяющую их границу им никогда не перейти.
Считалось, и считается до сих пор, что это предопределено самой природой, а природа не ошибается.
…что-то сдвинулось? сдвигается?
За последние годы (десятилетия) многое изменилось. Нередко и у нас, мужчина и женщина становятся социальными партнёрами, прежде всего партнёрами по общим заботам, по выживанию
…наши «счастливые семьи» сегодня в большей степени «счастливы» за счёт этого социального партнёрства…
Признано, что и у нас существуют факты насилия над женщиной. Проводятся грандиозные международные конференции по гендеру
…правда, по въевшейся привычке, предпочитаем самовосхваление, и даже позволяем себе учить других…
Но «тараканы» в головах сохраняются, и можно приблизительно догадаться, что говорили
…не просто говорили, с упоением, со злобной мстительностью, извлекали из-за пазухи камень за камнем…
наши образованные молодые люди, когда через месяц или год разрушали недавно созданные семьи.
Если вдуматься наши «тараканы» неизбежное порождение нашего мира. Вспомним, что для нас главное – благосостояние, семейный достаток, дружеские застолья, свадьбы (уточню, свадьбы детей), обилие дорогих вещей, сегодня, прежде всего, крутая машина.
И конечно, здоровье, то ли наш талисман, то ли наше заклятье
…по количеству аптек и клиник на душу населения, с нами мало кто сравнится…
Возможно, что-то забыл, но уверен, ни один нормальный (нормативный), азербайджанец не включит в этот перечень свободу, внутреннюю свободу человека. Слишком эфемерное понятие, нельзя взять в руки, потрогать, пощупать. И попробуй кому-нибудь доказать, что «тараканы» – своеобразная компенсация отсутствия внутренней свободы.
Об этом следовало бы говорить подробно, но в рамках настоящей статьи ограничусь одной, незамысловатой, бытовой историей. Почти анекдот, правда, совсем не смешной.
…наш отчаянный мужчина
Люблю повторять высказывание Фолкнера, все мы разнесчастные сукины дети[197]. Мужчины в большей степени. Наши мужчины в том числе.
Такой вот разнесчастный сукин сын встречался с женщиной.
Не соврать, происходило это в Москве, лет 40 тому назад.
Молодой человек, азербайджанец, был кандидатом наук. Она – русская женщина, простая работница.
У нашего кандидата наук были сельские корни, и в женщине, прежде всего, он ценил физическое здоровье. Русская женщина отвечала его требованиям. Больше о ней ничего не знаю, хотя мельком видел.
Дальше по рассказу нашего мужчины.
Однажды, рано утром, ещё в тёплой постели, молодая работница попросила нашего молодого человека принести ей стакан воды. Наш мужчина, разнесчастный сукин сын, высунул ноги из-под тёплого одеяла и судорожно стал искать тапки.
В полутьме они всё не находились, и тогда молодая работница сказала, то ли от простоты души, то ли из озорства, чтобы он плюнул на эти тапки, и пошёл босиком. Он так и сделал, пошёл босиком, принёс стакан воды, а потом…
Потом рассказывал об этом с упоением сердца.
Рассказывал как о чуде: он пошёл босиком и не заболел.
Не буду долго комментировать.
Меня всегда занимал вопрос о наших национальных страхах, во мне в том числе. По-азербайджански, очень выразительное слово, «хоф» (xof), мистический ужас перед огромным, непонятным миром.
А в знаменателе всех наших страхов всё та же боязнь решительного поступка. Даже в такой мелочи, как пойти босиком по холодному полу.
Может быть, всё дело в отсутствии внутренней свободы, так и не ставшей у нас главной ценностью.
Или во всём виновата «Тукезбан»?
Вот и приходится нашим мужчинам жить в ожидании «Сони», которая везде хороша, и на кухне, и в гостиной, и в постели.
И в присутствии которой можно босиком по холодному полу.
…вновь вспоминаю Софью Андреевну, Сонечку
Невольно вновь вспоминаю несчастную Софью Андреевну, Соню, Сонечку. Она была на уровне и в гостиной, и в постели. Тринадцать детей, из которых одиннадцать выкормила собственной грудью. И не только дети, дела мужа, хозяйственные заботы. И ещё бесконечные капризы мужа, которой всё порывался начать новую, более «праведную» жизнь, а в результате только мучил жену, прибавлял ей всё новые и новые заботы.
Были у неё свои женские слабости: ревнива, истерична, когда всё стало разваливаться, её воспалённой мозг придумывал разные мелодраматические способы, вплоть до инсценировки самоубийства, чтобы разжалобить мужа, чтобы он был потрясён, воочию увидев её, несчастную-разнесчастную.
На всё была готова Софья Андреевна, на любые жертвы, только не могла понять, как можно любить чужих людей, всё человечество, больше, чем собственных детей.
Мужу всё это надоело, к нему ведь стекались за советом тысячи и тысячи, поток паломников не иссякал, для всех он должен был найти время. А тут жена со своими болячками, со своими требованиями обеспечить собственных детей, не скрывающая раздражение от всех этих паломников, богомольцев и прочих, прочих, которые заполонили её дом и никуда не собирались уходить.
Это и есть Соня (без кавычек) со своими достоинствами и в гостиной, и в постели, и в отношении к мужу, и в отношении к собственным детям. И при больших деньгах. Но как выяснилось, совершенно не отвечающая критериям, предъявляемым жене писателя. Тем более, если это писатель для всего мира, для всего человечества.
Вновь совершенно не иронизирую.
Если честно бесконечно симпатизирую Софье Андреевне. Лев Толстой –
