хочет иль не хочетВ проклятии отеля своегоИ в сладком возвращенье в оный ночьюИ станет тихо в положении егоКак будто жизнь помиловала душу
235.
Не помнишь ли ты мой молочный братНас молоком одним кормила полночьКогда Ты был опасный конокрадА я мертвец и искренняя сволочьТоварищ мы останемся ль с тобойВ стране где горестно свистит хитрец-гобойА ветр лежит посереди селаИ ходит дева чудно веселаЕщё бываю я во той странеНо где она должно быть на лунеНо мы устали жить или не жить
236.
Вода зари стекает на балконИ тихо в доме выплывает мебельВ согласном голосе дневных валторнУж белый день является на небе……….И тихо сатанеет вечерПри несмываемой луне
237.
Как человек в объятиях судьбыНе могущий ни вырваться ни сдатьсяДуша находит комнаты гробыГробы великолепные палаццоВертается умерший на бочокМня тесновато, вдруг в уме скачокУдар о крышку головою соннойИ крик (так рвутся новые кальсоны)Другой мертвец проснуться не желалИ вдруг извольте заживо схороненОн бьёт о доску мокрою ладоньюИ затихает и смиреет (тонет)Спирает неземная духотаСтирает неприятна глухотаЕму и рвать и дрыхнуть охотаДолжно и жить (а ан не могота)И вот отравный дых втекает сонШиреет гробик уплывает памятьЕго несёт поток как пылесосКрутит его топча и мня рукамиИ вот сиянья ветер ветроградЛучи дрожат текут и радужатсяСквозь них снопы (сколь световых преград)Плывут прохожие как под удары жатцаАн вверх и вниз навстречу и кругомСкользят аляповатые мундирыКакие-то плащи хвостов огоньИ галстуки1926
238.
На синие диваны облаковСадится день как раздобревший сыщиккамельковСлегка мурлычу позабыв о пище1926
239.
Я бодрствую это непонятноОбычно сплю я тихим пьяным сномВокруг же подозрительные пятнаПлывут как лодки в море кверху дномИм имя рёк мечты когда мечтаютИм имя рёк враги когда живуттают налетаютПроваливаются и опять плывут1926
«Не всё ль равно кого любить…». Черновик
240.
Не всё ль равно кого любитьКому дарить лирические охиКого боготворить кого забытьВсе впору Вам любительские строкиВнимания достоин ли женыВнимательный единый взгляд довольноИ уж стихи в поход снаряженыПлывут по морю нежному привольноНе ведая её ночных штановНи денежных затрат [и] ни мученийСтоит стихотворительный станокПо горло в мраке или в огорченьеТы искренно фальшивая любовьТы не нуждаешься ленивоИ бьёт из вен разрезанных игривоФальшивая и неживая кровьНо как всегда не прямо в глаз а в бровь.1926
Приложения
Приложение 1
Ответы Б. Поплавского на вопросы анкеты. 1926
Анкетный лист №……..
гор. ЛЕНИНГРАД СЕВЕРО-ЗАПАДНАЯ ОБЛАСТЬ
Управление Уполномоченного Госстраха по Северо-Западной Области.
ГАРАНТИЙНОЕ СТРАХОВАНИЕ
Приложение 2
Текст для рекламного листка «Бала Жюля Верна». 1929
О Жюле Верне мечтали, его читали, им жили, теперь же самое время его станцевать. давно пора отдать ему эту дань уважения: ребяческие, механические и главным образом подводные танцы. на каждом этаже расположатся оркестры (внушительные оживлённые натюрморты). один из них будет перемещаться по воздуху таким способом, который Жюль Верн предсказал, но никто так до сих пор и не опробовал. наконец, будет и специальный оркестр (ему отведено место в четвёртом измерении) для духов природы и привидений в цилиндрах. тем временем над балом будут проплывать звуковые звёзды, полноводные розовые реки, текущие в неизвестном направлении. на глазах у всех сотворится множество ужасов, например: одну женщину превратят в электрический скелет, а одного мужчину съест ангел, причём начнёт поедание он с конечностей. среди публики ожидаются: сократ в полосатых кальсонах, луксорский обелиск, погрязнувший в жалком распутстве, эйфелева башня, одетая в костюм 1900 года и пахнущая пачулями, совершенно лысый и улыбающийся марсель пруст. пояснение: любой, кто при проверке входных билетов сможет прочитать наизусть «в поисках утраченного времени», получит в качестве вознаграждения бюст Жюля Верна, отлитый из молочного шоколада. странствующее солнце, панама астрального мира, Жюль Верн, вернувшийся с луны в полном обмундировании, прилюдно напишет роман длиной в 10 000 страниц из одних только восклицательных знаков! затем его разрежут пополам, а его организм отдадут в виде светящихся цветов на (общественную) благотворительность. отчалив от земли в 10 часов вечера, к 5 утра под прерывистый грохот 4 оркестровых моторов бал высадится на луне. по пути планируются остановки в различных странах, климатических зонах и состояниях души, а именно: в неподвижном экстазе, в жераре де нервале (на венере), в солнечном и лунном алкоголе, в оскорблении нравственности, в краю кисельных берегов. украшать зал будут только дети и только 1870–1929 года рождения. при проверке билетов всем посетителям отрубят головы, каковые за символическую плату будут покорнейше возвращены им на выходе (в случае подмены имущества учредитель ответственности не несёт). всем желающим будут предоставлены такие поющие и танцующие машины, каких ещё свет не видывал, в частности: механические женщины напрокат, пинки в зад, которые абсолютно бесплатно раздаст сам чарли чаплин собственной персоной. к сведению ценителей: тут же можно будет снять, одно за другим, 100 совершенно голых астральных тел. всеобщее беспамятство по желанию, маскарадные костюмы практически обязательны.
Приложение 3
О Поплавском в собрании Семёна Карлинского
Отдельные стихотворения, включённые в настоящее издание, восходят к тетрадям Бориса Поплавского, сохранившимся в собрании Семёна Аркадьевича Карлинского (1924–2009), который получил их лично от графа Н. Татищева для подготовки «Собрания сочинений» поэта. Идея такого издания возникла во второй половине 1969 года, и 16 декабря Карлинский поделился своими намерениями с Винцентом Зивекингом, редактором издательства “Wilhelm Fink Verlag”.
«Я провёл в Париже больше времени, чем я ожидал, – писал он. – Там обнаружилось целое богатство материалов, имеющих отношение к Борису Поплавскому. Граф Н.Д. Татищев, куратор архива Поплавского и его литературный душеприказчик, предоставил мне полный доступ ко всему (насколько я могу судить, это случилось впервые за тридцать лет после смерти Поплавского). Более того, он даст полное согласие на републикацию любых уже опубликованных материалов, которые я смогу предложить вам.
Не будет ли Fink Verlag заинтересовано в проекте однотомника, который мог бы состоять из четырёх опубликованных поэтических сборников Поплавского, опубликованной выборки из его дневников, художественной прозы (нескольких глав из двух его романов и одного отличного рассказа) и некоторых критических статей? У меня теперь достаточно материала для биографического вступительного очерка. Кроме того, у меня есть копии исправлений вёрстки его первого сборника, исключающих опечатки в опубликованной книге. Возможности дальнейшей работы над наследием Поплавского интересуют меня необычайно, и я уже собираюсь отправиться в Париж летом 1971 года с тем, чтобы ознакомиться с его неопубликованными дневниками и рукописями».
Одновременно Карлинский обратился к Роману Гулю, с которым он тогда ещё поддерживал дружеские отношения, с предложением напечатать в «Новом Журнале» некоторые материалы, в том числе раннего Поплавского. «Вернулся из Европы, где пробыл четыре месяца, – рассказывал Карлинский в письме 15 декабря 1969 года. – Занимался разными изысканиями в университетской библиотеке в Гельсинки [sic!], а потом в Париже разыскивал материалы о Б. Поплавском, который меня всё больше и больше интересует. От Н.Д. Татищева, литературного наследника Поплавского,
