почует неладное. Я буду сопротивляться.
— Лиль… Малышке там будет хорошо. Там свежий воздух. Большой двор для прогулок. Ты просто подумай...
— Пускай даже так, Мирон. Я соглашусь с тобой, что там наверняка отличное место, но ты тоже должен понимать, что…
— Что я должен понимать? — в его голосе проскальзывают нотки раздражения.
— Что ты и я… не можем жить вместе. Я поняла, что ты хочешь быть отцом, но жить вместе мы не сможем. Когда ты сказал, что хочешь, чтобы я вернулась, я думала, что ты хочешь, чтобы мы были в одном городе, и ты в любой момент мог приехать, чтобы увидеть дочь, но ты…
— Что, я?
— Ты хочешь слишком многого. Как всегда... Ты сама наглость, Барсов.
— Я хочу все исправить.
— Исправить?.. Ты считаешь, что можно что-то исправить? После всего, через что ты заставил меня пройти?..
— Попытаться я могу.
Долго молчу, думая, что ответить. Он терпеливо и молча ждет. Мысли спутались. Отрывками против моей воли всплывает вся наша с ним жизнь, те мгновения, которые мы испытали вместе. Хорошее, плохое, снова хорошее… Но плохого, конечно же, куда больше. Однако сейчас оно не вспоминается.
— Лиля?..
— Ты хочешь попытаться, да?.. — с губ срывается усмешка. — Что именно ты хочешь сделать? Как ты себе это представляешь? Мы живем вместе, в твоем новом огромном доме, растим вместе дочь…
— Начнем с этого. Ты можешь меня не прощать, Лиля. Не сейчас, не сразу... Но главное сейчас — это наша дочь. Я прав?
— То есть ты считаешь себя виноватым передо мной?
— Конечно.
Слов просто нет. Барсов начал говорить то, что я хочу услышать.
— И в чем же ты считаешь себя виноватым передо мной?
— Я понял, что ты этого не делала.
— Чего я не делала?
— Ты не хотела умирать. Хотя одного я не могу понять… Но с этим я разберусь.
— Чего ты не можешь понять?
— Когда разберусь — обязательно расскажу.
— Ясно, — обреченно. Достаточно на сегодня. — Ладно, пора нам заканчивать…
— Почему сбегаешь?
— Я не сбегаю. Просто мне уже достаточно твоих намеков.
— Каких намеков?
— Ты ведь рассчитываешь, что я снова буду с тобой? — в ответ молчание, которое действует мне на нервы. Конечно он на это рассчитывает. — Ты отец моей девочки. Будешь им всегда, несмотря ни на что. Но ты больше никогда не будешь моим мужем. И ты не вправе требовать от меня совместного проживания даже ради Ульяны. Ты и сам это знаешь. Так что нет, в дом твой новый, мы с дочерью не поедем.
Голос начинает дрожать, а потому я спешу отключиться.
Он не перезванивает мне. Ни сразу, ни вечером. А к полудню следующего дня он без стука входит в мою палату с букетом белых роз.
Глава 22.
Его виноватый вид вводит меня в легкий ступор. Я смотрю на мужчину без отрыва и жду, что он скажет. Даже не моргаю.
Объяснений я, похоже, не дождусь. Да и не нужны они мне. Он просто делает, что хочет. Вот и все.
— Стучать не нужно? — спрашиваю холодно.
— Извини. Я... забыл.
Кто бы сомневался... Но хотя бы искренне.
— Приехал уговаривать меня по-хорошему поселиться в твоем доме?
— Приехал навестить. Это тебе, — ждет, что я приму букет в руки, но я его не касаюсь, а потому он просто кладет его рядом на прикроватную тумбочку.
— Не стоило. Лучше подари его врачу, который наблюдает меня.
— Подарю. А этот тебе.
— Спасибо, — скупо благодарю, коротко посмотрев на ароматный букет. — Ты мог заказать мне букет и оттуда, мне бы принесли.
— Но я бы не увидел тебя.
Его этот взгляд раздражает. Он снова что-то из себя изображает. Как изображал перед нашим браком. Трудно было тогда даже предположить, что этот человек не способен любить.
— Что ты делаешь, Мирон?
— Что?..
— Я тебе не верю. И причин на то у меня много. Еще больше причин у меня не прощать тебя.
— Перечисли мне, — просит меня.
— Что?.. — щурюсь.
— Перечисли мне все то, за что ты меня ненавидишь.
— И что это даст?
— Ты задавала мне много вопросов по телефону. Я отказался отвечать, не видя тебя. Сейчас я здесь. Перечисли… А я отвечу.
Ну ничего себе… Он готов отвечать спустя столько времени, уже разведясь со мной.
Обязательно нужно было до этого доводить, чтобы дать мне то, что я всегда хотела?
Я всегда хотела разговоров с ним. Но он говорил очень мало, предпочитая уходить от ответов.
— Это ничего не даст.
— Перечисли… — тянет он устало, отходя к окну.
— А ты мне не говори, что делать. Не буду, если не захочу. И тебе придется смириться.
Его взгляд по-прежнему устремлен в окно. Он напряжен, но сдержан. Сложно ему... Я всегда была его. Вся. Целиком. А теперь...
— Хотя бы что-нибудь, Лиль…
Около минуты я размышляю над тем, какое будет мое следующее слово. Он наверняка ждет, что я начну говорить о разводе, Вике, Лане… Но нет. Мы поговорим о кое-ком другом.
— Тая.
Мирон едва заметно дергается, чем заставляет меня испытать нечто сильно неприятное.
— Если ответ мне тот же, что и был всегда, то больше я ничего не скажу. А ты можешь уходить, — предупреждаю его.
Слежу за каждым его движением, словно я
