все чаще.
— Ты меня не слушаешь! — врывается в мое сознание очередная претензия жены.
— Камилл, что ты хочешь? Я уже сказал, что не буду лебезить перед твоим отцом. Если он снова начнет критиковать меня, то снова будет послан на хер.
— Но папа хочет, как лучше! Ну что ща профессия у мужика — дизайнер. Он хочет, чтобы ты стал его преемником.
— Напомню, что ты замужем за этим самым дизайнером.
— Да, но я больше не хочу говорить всем, что мой муж — мой бывший работник. Я хочу с гордостью говорить, что ты владелец сети закусочных. Мне надоело, что на меня смотрят с жалостью, когда я говорю, что ты дизайнер.
— Что? Ками, ты себя слышишь? С каких пор тебя вообще стало волновать мнение кого-то? С каких пор это быть дизайнером — заметь — востребованным, победителем ни одного конкурса, стало вдруг не в чести? Я не пойму, за тебя теперь говорит твой отец? А твои мысли куда делись?
Делаю то, что делаю последние два года. Просто отключаю в своем мозге ту часть, которая отвечает за восприятие и преображение бубнежа моей жены. И сразу так хорошо, тихо.
Камилла продолжает выносить мозги даже в машине. Стойкое желание остановить машину и выйти.
Кручу руль.
Сам не понимаю, зачем.
Зачем мне все это?
Как бы сказала моя Сливка "нах@я?"
Улыбнулся при воспоминании о ней. И получил очередной упрек от Камиллы, что я смеюсь над ее переживаниями.
Развод. Какое красивое слово.
— Камилла, просто помолчи, а? Голова гудит, а мне еще весь вечер сидеть в компании твоих родственников. Даже ты сама знаешь, что это то еще испытание.
— Адам, что за херня творится с тобой? У тебя все время болит голова. Такое ощущение, что она болит только рядом со мной.
— Прикинь, да?
— Мудак!
— Ками, не задевает нисколько. Я уже говорил, что с таким мудаком жить, может, и не стоит?
— Я не буду с тобой разводиться. Не дождешься.
— Тогда замолчи.
Я женился на ней. Потому что Сливка тогда сказала, что это правильно. Хотел, идиот, в ее глазах быть правильным. Правильным бы было забрать Камиллу из роддома, отвезти ее в ее же квартиру, нанять хорошую помощницу, няню, платить алименты и максимально проводить время с Марком.
После родов у Камиллы случилась послеродовая депрессия. Когда она чуть было не отправилась к праотцам, наглотавшись таблеток, она взяла с меня обещание, что я с ней не разведусь. Я тогда с испугу много что пообещал… А через год, когда делал дизайн проект для квартиры Сливки, понял, что ну не хочу я жить с Камиллой совсем.
Вот тут-то она мне и припомнила все мои обещания. Да так истерично, что побоялся второго ее захода.
Так и живем. Жду, когда она сама поймет, что херовая из нас ячейка общества. На бумаге только, да перед чужими людьми.
Еще и родители ее, которые не приемлют разводов. У них там вся родня на этом помешана. Все уже по сто раз разругались, были замечены в отношениях на стороне, но зато все со штампом в паспорте.
Камилла не хочет быть белой вороной. На мою фразу, что в семье не без урода, обиделась…
Застреваем в небольшом заторе, авария на дороге. Поэтому опаздывает уже на минут пятнадцать. Это тоже плохо, ведь папочка любит пунктуальность и уже позвонил дочурке раз пятнадцать. По разу в минуту. Отчего Камилла психует.
Заходим в ресторан, кстати, очень мне здесь нравится. Уютно тут и вкусно. Часто с Лукой здесь встречаемся. Здороваюсь с гардеробщицей, тетей Людой, которая тепло мне улыбается, интересуется моими делами.
— И часто ты тут бываешь? — какой ревнивый голос.
— Достаточно, чтобы успеть подружиться с тетей Людой, — ну давай, психованная, начинай.
И моя милая женушка начинает. Ей плевать, что мы уже зашли в зал, плевать, что тут много народа, что тут гости ее отца. Она просто начинает обвинять меня в кобелизме…
Не слушаю ее на автомате.
Зато застываю, услышав:
— Тебяхотьтамлюбят? Скажимне, немучай!
Тебяхотьтамлюбят? Запомни, послушай
Навсякийпожарный, наэкстренныйслучай
Чтобнебылотрудно, явытрясладушу!
Я стою к ней спиной. Но даже так я понимаю, что это для меня.
За один день она дважды увидела нашу ссору с Камиллой.
Да, я знаю, что она не интересуется мной.
Я интересуюсь ее жизнью каждый день.
— Чтоббольшенедуматьибольшенепомнить
Чтобсноватревогойтебянеизранить
Явытрясладушувуныниикомнат
ОГосподи, даймнекороткуюпамять!
Тебяхотьтамлюбят? — это сарказм.
Тебяхотьтамлюбят? — это переживание.
Тебяхотьтамлюбят? — это возмущение.
Я разворачиваюсь к ней лицом. Смотрю в ее глаза. Тону в ее взгляде.
Она точно поет для меня.
— Тебяхотьтамлюбят?
Лелеют? Целуют?
Тебяобнимают? Тысчастлив? Тывесел? (Разве ж я похож на счастливчика?)
Нет-нет, непечалюсь, нет-нет, нетоскую:
Явытрясладушувуныниикресел! — девочка моя…
Нехолоднохоть? Негрустишь? Неизмучен?
Зима, говорят, будетнынчесуровой! — переживаешь, маленькая?
Навсякийпожарный, наэкстренныйслучай
Явытрясладушувуныниислова.
Тебяхотьтамлюбят? — нет, милая, меня просто держат рядом.
Тебяхотьтамлюбят? — нет, родная, просто мной можно похвастаться.
Тебяхотьтамлюбят? — нет, милая, я просто даю статус "замужней".
Явытрясладушувуныниикомнат
Чтоббольшенедуматьибольшенепомнить
Явытрясладушувуныниикресел
Скажи, чтотысчастлив, скажи, чтовесел(только тогда, когда думаю о тебе)
Явытрясладушувуныниислова
Чтоббольшеневыглядетьслабойискучной
Нопомни: родныхнебросают, негубят!
Нучтожемолчишьты?
Нучтожемолчишьты?
Нускажимне, немучай:
Тебяхотьтамлюбят?
Как я тебя люблю, родная.
Тебяхотьтамлюбят?
Как же я скучал по твоему голосу…
Тебяхотьтамлюбят?
Как же я рад, что могу смотреть сейчас на тебя.
Тебяхотьтамлюбят?
Как же я сейчас счастлив.
Она изменилась. Но все так же прекрасна.
Волосы у нее теперь длинные, до лопаток. В них как будто заблудилось солнышко, они блестят и переливаются жемчугом.
Нет больше фиолетового кипиша.
Она накрасила губы
