— А вот это уже приятный бонус, — двинулся следом парень, посмеиваясь, что и заставило меня вновь остановиться.
— И хватит вести себя, как клоун, — глядя ему прямо в глаза, выговорила. — Ты рок-звезда или кто?
— Я клоун, — ухмыльнулся блондин, обхватывая меня за плечи и выводя наконец из квартиры.
Тогда я еще не подозревала, как далеко смогу зайти в этой своей битве против собственных страхов.
14.1. Лукьян/Даша
— Она пьяная что ли? — Стас, что только вернулся с балкона, где вёл задушевную беседу со Светой, отчего та выскочила из квартиры быстрее, чем пробка от шампанского, подошёл ко мне, лениво посматривающего на то, как наша Тихоня отплясывает под задорную мелодию, что исполнял Макс на укулеле.
Я лишь пожал плечами.
Чего-чего, а от Даши таких вывертов и сам не ожидал. Всю дорогу она была задумчива и молчалива, отчего я подумал, что девушка все ещё пребывает в стрессе после встречи со своим близким родственичком. На шутки она не реагировала, игнорируя даже некоторые простые просьбы.
С каждой секундой я убеждался в том, что там, у неё дома между ними что-то произошло. И это что-то хорошенько так подломило девчонку, раз она вдруг начала вести себя не так, как обычно.
Даже подружка Зеленоглазки, пришедшая раньше нас и успевшая с первой секунды поцапаться со Стасом, была немного в шоке, стоило нам переступить порог моей квартиры.
— Не поняла! А чего сидим-печалимся? Музыку в студию! — Даша тут же сходу выхватила у Макса гитару и стала выдавать какую-то эпилепсическую мелодию, отчего нам всем пришлось прикрыть уши.
Мне с трудом удалось уговорить ее вернуть гитару Максу, который, впрочем, тут же и спрятал ее от греха подальше, достав укулеле. Та хотя бы не такая громкая.
Но Зеленоглазку это не особо и остановило. Она стала цепляться к Стасу, задавая тому странные вопросы на счёт своей старосты, упрямо игнорирую присутствие той.
Русоволосая в какой-то момент не выдержала и просто сбежала на балкон, едва сдерживая слезы.
А Даше даже не обратила внимание, подбивая Макса сыграть для неё. Парень только был и рад, судя по его подозрительно знакомым взглядам, что он бросал на девушку. Стас же, на удивление, ринулся успокаивать свою, как оказалось, старую знакомую и уже после того, как вернулся пристроился ко мне в качестве наблюдателя.
— Это как-то ненормально, — цокнул Стас, со скепсисом следя за разворачивающимся безобразием. Даша во всю кружилась, изгибаясь, а Макс все не мог отвести от неё взгляда.
Никто не мог, чего уж таить. Такого сумасбродства от совершенно трезвого человека обычно и не ожидаешь. Но кто мешал повернуть эту чокнутость девчонки в свою сторону?
Не став ничего отвечать другу, с улыбкой шагнул в комнату и подхватил на руки девчонку, что тут же закрутилась ужом в моих руках.
— Что ты делаешь? Отпусти! — но кто бы ещё стал слушать обезумевшую девчонку.
— Воу-воу, Ян, полегче, — подскочил тут же Макс, но я осадил его взглядом.
— На балкон не заходить. Зубрилку вернуть, — по пути раздавал я указания, отбиваясь от подозрительно активной Зеленоглазки.
Поставил ее на ноги только когда прикрыл за нами дверь и сам встал на проходе, перегораживая путь:
— Рассказывай.
— Придурок! Какой же ты придурок! — собиралось бы наброситься на меня Зеленоглазка, но как-то сжалась под моим взглядом.
— Я жду.
— Чего ждёшь? — вся ее истерика схлынула так, словно ее и не было. Но то лишь внешне. Я подозревал, что внутри девчонки царил полнейший хаос. — Я не понимаю, чем опять тебе не угодила? Хотел, чтобы веселилась — так я веселюсь!
— Ты не в себе, — сложил руки на груди, продолжая давить на нее укоризненным взглядом.
— Не в себе? — вновь вспыхнула, как спичка, Даша. — А, знаешь, да, ты прав. Но только в том, что не привык видеть меня такой! Что? Не ожидал, что какая-то обычная тихоня тоже может веселиться от души?
— Это не ты, — устало посмотрел на ее указательный палец, которым она ткнула мне в грудь и аккуратно перехватил ее руку.
— Вот тут ты как раз ошибаешься, — мгновенно вырвалась она. — Ты не знаешь меня. Никто не знает. Но все притворяются дофига умными. Чего смотришь? Думаешь я стану изливать тебе душу или что-то типо того? Да пошли вы все в задницу! Ты, твои песни и этот Чертов недоквартирник! Я не хочу! Не позволю тебе сказать и слова обо мне! Ты! Любишь измываться надо мной, шуточки эти твои! Зачем ты, к чертовой матери, сказал, что мой парень? Кто дал тебе право так себя называть? Ты не знаешь меня, никто не знает…
Слова все лились и лились из ее маленького аккуратно рта. Словно все, что она держала внутри себя, вдруг нашло выход наружу. С каждой сказанной фразой плечи девушки опускались все ниже. Зеленоглазка сдувалась, как чертов воздушный шарик, теряясь в собственных заблуждениях.
Когда-то и я проходил через это. Гневные слова, предназначенные лишь для того, чтобы побольнее уколоть оппонента. Резкие движения, чтобы не дать дотронуться до себя. Ведь иначе… Иначе все сразу бы стало понятно.
Даша разбита. И готова вот-вот рассыпаться на тысячу осколков, грозя не собраться после заново. Я не мог этого допустить. Не здесь. Не сейчас.
В порыве приблизился к ней и обнял, ощущая себя до банальности сопливым романтиком. Когда я вообще последний раз успокаивал так девушек? Да хоть кого-либо?
— Все хорошо, Даш. Все хорошо. Я рядом, — я говорил ей именно те слова, которые бы сам хотел слышать когда-то.
Люди привыкли разрушать жизни друг друга. И это одна из составляющих социума. Неаккуратными поступками, дерзкими словами, необдуманными решениями, причиняя боль своим близким. Эгоистичный по своей природе человек просто не способен остановиться на секунду и осознать глубину своего заблуждения. Лишь через время вся глупость затеи всплывает на поверхность. Но зачастую тогда уже становится слишком поздно.
Сейчас же… Слишком рано. Я чувствовал тепло Зеленоглазкиного тела, бешенный стук ее сердца и знал, что не может не чувствовать обратного.
Подумать только! Я переживаю за какую-то личную драму девчонки больше, чем за свою. Хотя, не удивительно, моя-то жизнь больше похожа на комедию, чем на трагедию. Только вот именно эти два понятия и являются составляющей драмы.
— Уходи, я не хочу, чтобы ты был рядом, — сипло бурчит мне в плечо Даша, но уже не стремится оттолкнуть.
— Это моя Квартира, котик, — отстраняюсь первым, заглядывая в ее покрасневшие глаза. Она не плакала, но явно хотела. — И балкон тоже мой. И все… чего ты смеёшься?
Звенящий колокольчиком смех поверг меня в подобие транса.
— Моя, мой, мои — собственник доморощенный, — она говорила это без затаенной злости, словно бы уже смирилась с тем, что все сложилось так, как получилось. — Может еще заявишь, что и я твоя? Как там, перед моим отцом?
