— И как мне прикажешь реагировать? Может тебе ещё спасибо сказать? — буркнула обиженно.
Мне не нравилось испытывать подобные эмоции. И без этого с головой не все в порядке.
— Ты продолжаешь заниматься вокалом? — внезапно спросил отец, отхлебнув горячий чай и поморщился.
— Нет. Я больше не пою, — враньё слетело с уст раньше, чем я успела испугаться.
Но что-то в облике незваного гостя подсказало мне, что он не поверил. Отец всегда хорошо чувствовал мою ложь.
— Так я и думал, — только и сказал он, повышая градус напряжения.
Я устала. Как же устала от всех этих страхов и сомнений!
— И что дальше? Прибьёшь меня в моем же доме? — сжав яростно кулаки, начала наступление.
Для себя решила, что с меня достаточно этого. Хватит молчать!
— Я на условном, дочь. Мне сейчас ни к чему проблемы, сама понимаешь. И уж точно я не собираюсь причинять вред тебе.
— Тогда зачем ты здесь?
Вопрос, от которого зависело все. Буквально все. Я не хотела знать этого человека, не то, чтобы лицезреть его в своей кухне. В тот момент из моей головы уже успело вылететь знание того, что где-то там, у подъезда меня поджидает нахальный музыкантишка. Все перестало иметь значение.
— Хотел увидеть тебя. Ты повзрослела. Стала настоящей красавицей.
Пустые слова, ядом потекшие по горящим венам и лишающие последних сил. Все, что говорит этот человек — яд.
— Тебе есть где жить? — глотая показавшуюся Горьком слюну, перевела тему.
— Есть, не переживай.
Можно подумать мне есть дело до него! Я лишь хотела, чтобы он поскорее убрался из моей жизни.
— Я бы не хотела, чтобы ты навещал меня снова, — намекнула на то, что отцу здесь рады.
— Понимаю. И не осуждаю.
— Ты сломал мне жизнь! — взорвалась.
Как он может говорить так спокойно? Причинив столько боли маме, уничтожив меня ещё в раннем детстве! Я никогда не смогу простить его…
— Я был не в себе. Но годы в тюрьме, вдалеке от внешнего мира, изменили меня. По правде говоря, я здесь, чтобы попрощаться.
— Попрощаться?
Надежда — очень коварная вещь. Ты вновь и вновь неосознанно хватаешься за неё, даже не подозревая, когда она иссякнет. Превратившись в ничто.
— Мне предложили работу, на севере. Вахтовый график, но я не думаю, что буду приезжать обратно.
— Значит так, — кивнула, понимая к сведению слова отца. Это и было моей надеждой.
— Прости меня, цветочек, — глухо попросил он.
Цветочек… Так он вместе с мамой называл меня раньше, но разве имел право этот человек делать вид, что все ещё любит меня? Разве справедливо считать, что лишив своего ребёнка детства, ты все ещё имеешь права что-то просить?
— Ты даже понятия не имеешь, насколько мне было тяжело. Я не хочу знать о тебе больше ничего. Допивай чай и проваливай из моей жизни, — я не смогла и дальше смотреть на него и отвернулась. Слёзы душили изнутри. Я обхватила лицо похолодевшими ладонями и выдохнула.
Истерика ничего не решит.
— Мне очень жаль, — прозвучало из-за спины.
— Уже поздно жалеть о содеянном, — я отмахивалась от каждого слова отца, как от стрел, выпущенных ровно в сердце.
Он. Мне. Никто.
— Я просто хотел услышать снова твой голос. Знай, именно он помогал мне там, за решеткой. Только благодаря тебе я вышел.
— Убирайся! — все-таки сорвалась, обернувшись, и наконец наступило молчание.
То самое, что бывает на поле битвы, когда враги повержены. И именно эту тишину разрушил громкий мужской голос, прозвучавший со стороны входной двери.
— Даша?
Лука? Лука!
Отец поднялся с уголка и пошаркал в коридор. Я стояла, не зная, что делать дальше. Внутри царило опустошение. Все страхи, все чего я так боялась — вот оно, на ладони. Казалось бы, сожми и раздави в труху, продолжая жить дальше. Но как это сделать, зная, что тот, кто причинил столько боли, тоже живет как ни в чем не бывало.
Отец ушёл, не прикрыв за собою дверь, так и оставив мою душу нараспашку. Я была расстреляна, распотрошена, но смогла не проронить ни слезинки. И страх отступал. Присутствие Луки словно придало мне сил, а раздражение, так явно пробивающее сквозь пелену ужаса, придавало сил бороться. Ведь только сейчас я поняла, кого боялась на самом деле.
Себя.
Самое ужасное в моей жизни было как раз то, что я боялась именно себя. Мне было страшно раскрыться кому-либо, стать ближе только потому что я подозревала, что безумие отца могло передаваться и мне.
Что если я тоже сумасшедшая? Хватило бы у меня сил навредить своим близким?
Ни друзей, ни любимого, держаться подальше от мамы и ее новой жизни — эти ограничения я поставила сама себе. Неосознанно, но где-то в глубине души подозревая, что вполне способна сорваться. Та тьма, живущая во мне ещё с детства — она вполне могла сломить меня в любую секунду. Кнопка переключения только ждала удобного момента, когда кто-нибудь возьмёт и нажмёт на неё.
— …Не думала же, что я оставлю тебя здесь одну?
Я вздрогнула и посмотрела на Луку. В его взгляде читалась решимость. Такой человек, как он, точно бы не спасовал в моей ситуации.
Он сильнее меня морально. И я даже немного ему завидую.
Парень преодолел разделяющее нас расстояние и обнял. Просто без слов, молча, даря успокоение и щёкотя обоняние пряным запахом своего парфюма.
— Мне не нужна твоя жалость, — уже понимая, что сдалась, прошептала еле слышно.
— Я и не собирался тебя жалеть. Я хочу помочь, — совершенно искренне заявил он, отступая.
Так просто. Помочь той, кого едва знает.
И каким-то образом мне передалась его решимость. Да, сегодня именно тот день, чтобы начать уже быть собой. Выпустить своих демонов наружу и дать им шанс показать себя с лучшей стороны. Не оглядываясь назад, распахнуть душу наружу, чтобы жадный увидел всю ту боль и отчаяние, так долго правящее балом моей жизни.
— Тогда прекрати липнуть ко мне, — перестающими дрожать руками, собрала волосы в высокий хвост. — Я поеду на твою вечеринку, но только потому что дала Свете слово.
— На большее и не надеялся, — усмехнулся Лука, все ещё продолжая вглядываться в мои глаза с тревогой.
Он явно хотел расспросить обо многом, но понимал, что сейчас не время. А зря, я бы рассказала. Наверное, именно в это мгновение мне было под силу все, что угодно. Это ли называют безумием? Отсутствие страха…
— И песню мы допишем на этой неделе, — заявила, пока не успела передумать и подобрала упавшую связку ключей.
