могут быть истолкованы неспециалистами вроде меня. Я чувствовал к ним и странное родство, и отвращение. Я подумал, что некоторые из их функций были такими же, как и у меня, — они были рассказчиками или, может быть, интерпретаторами историй. С другой стороны, все это было так странно, так связано с ритуалами и гарантиями, что выглядело так подозрительно в этой новой реальности просветления. У нас не было машин, чтобы делать ту же работу, что и они, но мы полагались на вещи, которые очень походили на суеверия. Всякий раз, когда я указывал на это коллегам-писателям, они тупо смотрели на меня.
Именно так это и делается, говорили они. Это единственный способ, которым это делается. Вы хоть немного знаете основы астрофизики?
Я знал, что расстояния делают передачу физических данных невозможной. Конечно, я знал. Но никто так и не смог объяснить мне, как эта альтернатива — эта бессознательная работа с видениями и пророчествами — тоже не была нарушением. Это сработало. Может быть, этого было достаточно, хотя я никогда не мог примириться с этим; как только вы управляете своими знаниями на основе того, что они работают, не задумываясь о том, почему, ну, тогда у вас снова проблемы.
Никто не хотел это слышать. Они все еще не знают. Все, чего они хотели, — это соответствующие факты, доведенные до их ожидающих ушей тем, что всегда означает необходимость. Они хотели имя, и они его получили. Хитас Фром, капитан Легиона, возглавляющий отряд из трех полных рот. Он был мертв. Все, кто высадился вместе с ним, тоже были мертвы.
Я помню шок среди командиров Кровавых Ангелов, когда пришли полные данные по Илеху. Дело не в том, что на войне никто не знал о жертвах — они, конечно, не были, — но это произошло из ниоткуда. Силы легиона редко вступали в бой без разведки и сбора данных. Судя по отчетам астропата, сражение выглядело почти неорганизованным — постепенная подача войск в зону боевых действий, о которой было очень мало известно. Возможно, причастные были обмануты. Или, возможно, это был грубый просчет командующего флотом. Это звучало как бардак, какими бы ни были внешние факторы.
Сангвиний отреагировал мгновенно. Это привело его в ярость. Он немедленно созвал саммит своих самых старших советников — Ралдорона, Азкаэллона, Астиана и еще пары десятков других. Присутствовал капитан «Красной слезы» и около двадцати человек из прислуги. Мне удалось участвовать, опасаясь, что меня в любой момент могут изгнать. Либо они были искренне довольны моим присутствием, либо были настолько поглощены своим желанием наказания, что мое присутствие было незаметным.
Они встретились в большом зале, освещенном свечами на подставках и украшенном знаменами, которые несли в предыдущих кампаниях. Когда мы вошли в комнату, я почувствовал слабое покалывание сенсорных экранов на моей коже. Как только тяжелые бронзовые двери были закрыты, даже шум двигателей военного корабля, всегда присутствующий на большинстве палуб, исчез. Астартес стояли свободным кругом, Сангвиний в дальнем конце, слуги и я отошли подальше в тени.
— Есть дополнительная информация? — спросил примарх Канио, своего мастера связи.
— Ограниченные данные о силах ксеносов, — ответил Канио.
— Мегафауна, внешне напоминающая паукообразных, состоит из нескольких взаимозависимых гнезд. Нет подтвержденного интеллекта высшего порядка, но разум очень отзывчивый и в высшей степени агрессивный. Запрошена дополнительная информация.
— И мы закончили здесь? — спросил Сангвиний, повернувшись к Ралдорону.
— Не совсем, — ответил Первый капитан. Несколько областей еще предстоит умиротворить — Ауксилия не сможет справиться со всеми. Планы по сбору на Кайвас также сдвинуты. Сангвиний кивнул, затем задумчиво склонил голову. Я слышал, как другие много говорили о Кайвасе, поскольку сражения за Илех постепенно угасали. Это было следующее большое событие, крупное сражение, которое Никея отложила, сражение с врагом, который всегда был самым стойким и опасным, — с зеленокожими. Лунные Волки были назначены для продолжения кампании, всего лишь одной из многих операций по зачистке после Улланора, но мало кто сомневался, что это станет мероприятием с участием нескольких легионов. Учитывая близость Сангвиния и Гора, Кровавые Ангелы уже хватались кусали удила, чтобы сделать ход.
— Эти планы пока останутся там, где они есть, — сухо сказал Азкаэллон. — Воитель уже перевел на Один-Сорок-Двадцать.
— Всегда впереди, брат мой, — выдохнул Сангвиний, прежде чем поднять взгляд и сцепить руки. — Его присутствие приветствуется, как и присутствие Третьего, но честь требует мести. Мы пойдем.
Несколько кивков, бормотание согласия.
— Мы не можем обогнать остальных, — сказал Сангвиний, — нет, если оценки их позиций точны, но мы можем отстать вплотную. Я не хочу, чтобы посторонние уничтожили тех, кто это сделал.
Вот оно, снова что-то готовое улететь во внезапный холод. Один момент, такой же теплый и гениальный, как и все остальное, следующий — что-то более низменное, более простое. В обоих случаях спусковой крючок был один — оскорбление чести, оскорбление недостойным убийством. Я думал тогда, что это было что-то существенное для них. Их ярость на войне была не случайной, не следствием нестабильности темперамента. У неё были правила, у неё были границы, но она также глубоко укоренилась в старых идеях. Месть, боевые кодексы, братство. Мне было интересно, какое наследие дало им это — Баал или Терра.
— «Красная слеза» уходит, — сказал Сангвиний. — Другие последуют за вами, как только операции здесь будут завершены. Первый капитан, вы составите приказы. Ралдорон поклонился.
— Мы сожжем двигатели, — заключил Сангвиний, понизив голос. — А потом мы сожжем этот мир. Пощады не будет, ксеносов не осталось в живых.
Глава 10
Их называли Мегарахнидами. Название им подходило, хотя и не полностью передавало истинную отталкивающую чужеродность. Даже самые обычные особи достигали огромных размеров, гораздо выше и тяжелее космодесантника. У них было восемь конечностей, четыре из которых они использовали для передвижения по отвратительным лесам шипящей травы, а остальные четыре венчали ужасающе острые лезвия, способные рассечь керамит. Я никогда не мог понять, где кончается их хитиновое тело и начинается броня. Мне было непонятно, откуда вообще взялась такая броня — мы так и не обнаружили мануфактуры в их мире, даже после того, как придали большую его часть очищающему огню.
Однако, они были не простыми животными. Они общались друг с другом, устанавливали ловушки, имитировали нашу тактику. Их аппетит к насилию казался практически безграничным, и они никогда не падали духом даже перед нашими самыми яростными атаками. Чем глубже мы проникали в их мир, тем чаще уничтожали странные полубиологические узлы, которые, казалось, управляли буйной погодой, и тем сильнее они наступали на нас. Я сам видел
