Илья, – произношу я каким-то чужим утробным голосом. – Мне 29 лет.
– Сука, в 29 лет, он ворует киндеры. Ну, не дебил?
– Нет, – отвечаю я, – просто захотелось сладкого.
– Видишь, ему захотелось сладкого, – улыбнувшись, произносит Матвей.
– Щас я устрою тебе сладкое, – вскипает Иван и пинает свой стул, тот улетает в другой конец комнаты. – Из-за какого-то дебила.
– Его Илья звут, – поправляет Матвей.
– Из-за какого-то дебила Ильи, – продолжает Иван, – который в 29 лет пытается украсть из «Ашана» киндер-сюрпризы, мой прекрасный вечер в сауне с длинноногой Изольдой накрывается медным тазом, и я должен тут торчать и слушать твои сопли? У нее сиськи четвертого размера, понимаешь, придурок? Я два месяца ее уламывал.
– Уже выросли? – удивляется Матвей. – С утра вроде третьего размера были.
– Ааа, – разъяренно машет рукой Иван, – щас я ему мочкану.
– Не надо меня бить, – умоляю я. – Не имеете права.
У меня рак.
И в подтверждение моих слов из меня вырывается бурная темно-красная струя рвоты с примесью фиолетовых оттенков.
Иван и Матвей кривятся.
– Теперь еще и убирать за ним, – брезгливо произносит Иван. – Сам будешь свое дерьмо разгребать.
Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но картинка в голове гаснет так же неожиданно, как и появилась секундами ранее.
Конец.
– Молодой человек, – повторил охранник.
Мне не осталось ничего делать, и я развернулся на его зов, готовясь к подобной сцене. Но охранник улыбался и держал в руке платок.
– Вы уронили, – сказал он, протягивая мне платок, и снова улыбнулся.
– Спасибо, – выдавливая из себя ответную улыбку, проблеял я, забрал платок и быстрым шагом, почти бегом направился к выходу.
Все-таки прокатило!
На улице я жадно вдыхал воздух и сиял, словно небо после летней грозы. Не то чтобы я почувствовал себя счастливым, я же не Билл Гейтс, но мне определенно стало очень хорошо. Очень хорошо оттого, что мое существование наполнилось новым содержанием и каким-то смыслом. На одно никогда стало меньше. И это очень круто.
По дороге я съел сырок. Очень, кстати, неплохой. Не зря так дорого стоит.
А дома меня ждал Валера.
– И где тебя носит?
– В «Ашан» гонял.
– Сам? Один?
– Один. Сам, – и показал пакет.
– Нельзя было попросить?
– Нет, нельзя. Я совсем как инвалид, ничего не делаю, только прошу.
– Ладно, ладно, не бузи. Молодец, что сгонял. Можно было и поближе куда.
– Нет, нельзя было. Захотел в «Ашан», поехал в «Ашан».
– Ты прямо как беременная.
– А ты прямо как отец будущего ребенка.
– Иди ты.
– И ты иди.
– Таблетки пьешь?
– Пью. Карбонад будешь?
– Какой карбонад?
– Вкусный, – и вытащил карбонад.
– Тебе же нельзя.
– Мне ничего нельзя. Че мне, сдохнуть теперь?
Валера вздохнул.
– Тебе-то можно.
– Мне можно, – улыбнулся он, – только говорят, от него рак как раз развивается.
– Ну тогда мне тем более не страшно. А ты можешь не есть.
– Ну уж нет, – возмутился товарищ, – от пары кусочков точно ничего не будет. Режь давай.
Я нарезал.
– Реально вкусный, – похвалил мой выбор Валера, заедая мясо лавашом.
– А то. Слушай, Вал. Я знаю, у тебя знакомые барыги есть.
– Какие барыги?
– Ну, драг-диллеры типа. Или кто там они?
– Угу, есть, – сурово сказал Валера и строго посмотрел на меня. – Че задумал, ушлепок?
– Что я мог задумать?
– Травы достать что ли хочешь?
– Да нет, трава – это как-то несерьезно. Мы же пробовали с тобой.
– Угу, – снова строго промычал товарищ, – пробовали.
– Мне бы чего посерьезней. Мет вот думал заюзать.
– Ты че, дурак? Это же химия. К тому же, где его достать? Самим что ли варить?
– Ну, я знаю. Но он покруче травы долбит. Колоться вот не хочу, а это на слуху сейчас.
– Колоться он не хочет. А это знаешь какая дрянь? На нее влет подсесть можно.
– Скажи еще, что крыша поедет и сдохнуть можно.
– Так и есть.
– Ну вот, напугал. Даже страшно стало. Джесси так-то не умер.
– Да иди ты… Что за желание вообще?
– Нормальное желание. Я, блин, сдохнуть могу, да не могу, а так и будет.
– Хорош каркать. Ты же лечишься. Мы вытащим тебя.
– Вытащите, да. А вдруг нет? И что я вспомню? Таблетки эти? Квесты? Корпораты? Валера, жизнь, сука, одна, другой не будет.
– Не говори как персонажи дешевых сериалов.
– А вот не надо смотреть дешевые сериалы.
– Пошел ты.
– Нет, я серьезно. Валера, достань мне чего-нибудь. Я хочу обдолбаться. Хорошо так кайфануть.
– Думаешь, кайфанешь?
– Конечно. Просто уверен.
– Мне бы твою уверенность.
– А что, ты уже пробовал и тебя не вставило?
– Почти.
– Что значит почти?
– Да ничего, я видел, как другим крышу сносит, и голыми по улицам бегают.
– Ну, клево, побегаю хоть.
– Угу. Спринтер.
– Короче, достанешь или нет? Так-то это воля умирающего человека.
– Вот щас, – возмутился Валера, – вот щас вообще нечестно. Пользуешься тем, что у тебя рак.
– Ну, а как? Должна же от него быть хоть какая-то польза. Как это называется? Раковый бонус, кажется. Так что нет у тебя выбора.
– Урод, – сказал товарищ, но без злобы. По глазам стало понятно, что он согласен.
– Вот и прекрасно. Жду тебя с кислотой или еще чем. А пока сваливай на фиг. Устал я что-то.
– Ничего не болит?
– Валера, у меня постоянно все болит. Но сейчас я просто устал.
– Понял, отдыхай.
– Спасибо. А ты давай не затягивай.
– Пошел ты, – сказал товарищ и ушел.
А я лег на диван и тут же отрубился. У меня правда ничего не болело. Впервые за последнее время я уснул счастливым и проспал целых три часа. Возможно, удалось бы и больше, но настойчивая трель дверного звонка разрушила столь дерзкие планы.
На пороге стоял Валера.
– Достал?
– Громче ори, – и зашел внутрь.
– Ну вот, дольше ломался. Стоял, выпендривался, что не вставляет.
– Так и не факт, что вставит. Вон прочитал на сайте, типа ожидания – реальность. Обещают расслабуху, веселье, кайф, поднятие настроения и сил, а на деле вы получите зависимость, головокружение, головные боли, понос, депрессию, рвоту.
– О как. Так я не почувствую разницу. Может, я все это время на таких препаратах сидел?
– Не смешно.
– Это называется черный юмор.
– Это называется мне типа весело, но на самом деле мне так плохо, что я даже наркотики готов попробовать.
– Не занудничай, лучше покажи, что у тебя там.
Валера вытащил литровую бутылку с зеленоватой жидкостью.
– Не очень это на мет похоже, еще и цвет не тот, – усомнился я.
– А это и не он.
– Не понял, что за прикол?
– Это абсент. Пил когда-нибудь абсент?
– Нет, но мы, кажется, о другом договаривались.
– Ты сначала
