— А знаешь, — сказал он, когда Ян закончил рассказ, — правильно сделал. И поставил себя сразу перед всеми этими напыщенными мажорами, и по носу Олельковичу щелкнул. Ему, да и всей его фамилии тоже, не повредит. Зазнались крепко в последнее время. Что батька этого Адама на Дворянском Сейме вытворяет — это видеть надо! Его послушать, так это Олельковичи с Гедеминовичами Ад остановили! И Пелену вокруг Геенны тоже они поставили — для предотвращения выхода демонов.
Каждая имперская провинция имела свой орган самоуправления, состоящий из трех Палат: Дворянской, Промышленной и Духовной. В Великом княжестве Польском, куда входила и Львовская губерния, такой орган назывался Сеймом, а в Великом княжестве Прусском — Рейхстагом.
— Впрочем — пусть его! — под конец своей речи махнул рукой Коваль. — До претора же дело не дошло?
— Нет, — подтвердил Ян.
— Ну и хорошо! Майер — жесткий мужик, Гимнасий в ежовых рукавицах держит. Ему, конечно, доложили, но раз тебя не выгнали, значит, ты все правильно сделал.
Яна такое заявление дяди немного удивило. Нет, он не ждал, конечно, что тот будет его распекать за драку в первый же день, но того, что тот так открыто встанет на его сторону, не предполагал. Кроме того, молодой человек понял, что его представления о порядках, царящих за пределами Марки, здорово упрощены. Политика, похоже, пронизывала здесь все сферы жизни — в том числе и ученическую.
Словно подтверждая это, Богдан покрутил на пальце кончик уса и проговорил:
— Теперь, правда, Адам с тебя не слезет. С его точки зрения, он тебе услугу оказал. Выручил из спорной ситуации, показал свое расположение. Если ты руку его оттолкнешь — получишь врага. Злого, располагающего ресурсами, по причине юного возраста не очень умного, а значит — вдвойне более опасного врага. А дружить с Олельковичами…
— Можно только на их условиях, — закончил за дядю Ян.
Тот лишь кивнул, глядя на племянника одобрительно. Молодец, мол, не ошибся я в тебе.
София, которая, в отличие от Богдана знала, что при стычке ее брата и аристократа фигурировала еще и такая штука, как Дыхание Скверны, корчить из себя мстительную девчонку прекратила моментально. Через стол бросила на Яна короткий вопросительный взгляд.
— Что будешь делать? — Богдан, видимо, решил убедить Эссенов в своем ясновидении. Буквально с языка снимал вопросы.
Юноша пожал плечами.
— А что тут делать? Ждать. Наблюдать. Готовиться. В прислугу к этому князьку я идти не намерен.
— Это правильно, — без интонаций качнул головой Коваль. — А дальше? Когда он начнет действовать?
— Реагировать. Первый ход оставлю за противником.
Коваль недоверчиво вскинул левую бровь, дескать, правда, что ли? А ты точно из Эссенов, парень?
Действительно, предоставлять противнику инициативу было совсем не в обычаях марочных баронов. Наоборот, они предпочитали сражаться на своих условиях, навязывая врагам и место, и время. Но Ян не мог ответить иначе. В противном случае пришлось бы рассказывать, что провокацию Олельковича он уже запустил. И, в зависимости от того, как она сработает, был готов либо сдать аристократа Церкви, либо самостоятельно убить его.
Неважно, город тут или пограничная Марка. Эссены убивали тварей из Ада и тех, кто им служит. Везде.
Глава 9. Дуэль
День шел за днем, а, с точки зрения Яна, ничего значимого не происходило. До сегодня.
Крючок оказался простым, но действенным. И его хватило на то, чтобы эффективно подсечь Эссена.
— Эй, ты нарочно ногу в проход выставил! — воскликнул крепко сбитый третьекурсник, невесть как оказавшийся в гимнасийской столовой и только что «споткнувшийся» о ногу Эссена. — Ты что о себе возомнил, деревенщина?!
Как уже говорилось — просто и эффективно. Начни сейчас Ян оправдываться — потеряет лицо. Спусти грубость неизвестного молодого человека — прослывет слабаком. Ответит тем же — нарвется на неприятности. А туда, судя по всему, его и втаскивали.
«Адам не мог не попробовать», — с печалью подумал юноша и нехотя поднялся из-за стола.
Драться с подсылом Олельковича не хотелось. Но придется.
Они с Софией встретились на длинной обеденной перемене в столовой корпуса третьего потока. Сестра сама прибежала и потащила старшего брата обедать — в последнее время девочка поглощала еду так, словно пережила голод. Что нисколько не сказывалось на ее фигуре, которая оставалась по-прежнему худой и немного по подростковому угловатой.
Столовая была разделена на две зоны — для простолюдинов и дворян. Деление это было весьма условным и больше сказывалось на ценах: там, где предполагалось кормить благородных, выбор блюд был больше, их стоимость выше, плюс еще официанты обслуживали столики, принося еду и напитки. Половина простолюдинов обслуживалась самостоятельно у длинной раздачи и к столикам расходилась с подносами.
При этом никто не мешал дворянину встать у раздачи «бедной» половины, а сыну купца усесться за столик в стороне «богатеев». Сословные границы в Гимнасии хоть и соблюдались, но не так строго, как за ее пределами. Ян, например, предпочитал питаться вместе с мещанами — тот факт, что тарелка борща может стоить четверть солида, никак не желал укладываться у него в голове.
Но София сегодня желала отведать профитроли, а те подавались лишь в зоне для дворян. И стоили за десяток целый солид! Но отказать сестре, смотрящей большими просящими глазами, юноша не смог. В итоге — влип в неприятности.
Однако, прежде чем Ян успел что-то сказать наглецу, сделавшему вид, что он споткнулся возле столика Эссенов, со своего места подскочила София и дрожащим от гнева голосом отчеканила:
— Невежа! Ты оскорбил моего брата! Вызываю тебя на дуэль! Сейчас же!
Все в столовой замерли, настолько неожиданная картина при них разворачивалась — четырнадцатилетняя пигалица с первого курса второго потока бросает вызов восемнадцатилетнему третьекурснику с третьего. Опешил и грубиян, посланный — Ян в этом не сомневался — Олельковичем. Он открыл рот, не в силах найтись с ответом, а когда заговорил, сделал только хуже:
— Но это он меня оскорбил! Я должен его вызвать…
Ян подавил улыбку, он уже понял, какую карту разыгрывает его шебутная сестренка.
— Много чести моему брату, главе рода Эссенов, владетелю Седьмой Марки и личному подданному императора Третей Римской империи, драться с каким-то… А ты кто такой, кстати?
На подсыла было жалко смотреть. Лицо его пошло красными пятнами от ярости, но сделать дерзкой девчонке он ничего не мог — та была в своем праве и дуэльный кодекс не нарушала. Третьекурсник нагрубил ее брату, но еще и сюзерену. Как верный вассал, девчонка имела полное право бросить вызов наглецу, отстаивая честь рода. Что с того, что в цивилизованных землях Третьего Рима женщины давным-давно не участвовали в дуэлях? Возможность-то осталась!
