один из бесконечных титулов Рашида переводился как Лев Кира.
Шеридан до сих пор не могла до конца осознать, что Лев Кира стал ее мужем. Она смотрела вниз, на их сплетенные руки, и чувствовала, как к радости примешивается горечь. Она сама не заметила, как полюбила этого мужчину всей душой. Иногда, особенно ночами, Шеридан казалось, что ему тоже хорошо с ней, но потом он поднимался, уходил на террасу и подолгу стоял там, погруженный в размышления. Она не беспокоила его в такие моменты. Просто наблюдала и ждала, сколько хватало сил сопротивляться сну, а потом засыпала — одна в его постели. Хоть Рашид и не покидал ее больше сразу после занятий любовью, он все равно отдалялся. Часто.
Наедине с собой Шеридан признавала, что это причиняет ей боль. Ее ранила потребность Рашида держать дистанцию. Она знала, что никогда не сможет понять глубины постигшей его утраты, но в ее глазах потери не оправдывали стремления жить прошлым. Это было плохо и для него самого, и для их будущего ребенка. И для нее тоже, хотя думать так казалось Шеридан эгоистичным. Она даже в мыслях не осмеливалась претендовать на любовь, которую Рашид питал к умершей жене.
Составить некоторое представление о трагедии Шеридан помог Дауд. Телохранитель редко говорил о короле и не обсуждал его личную жизнь, но однажды заметил, что после трагедии Рашид, который в принципе не отличался жизнерадостным характером, полностью замкнулся в своем горе.
Вспомнив об этом, Шеридан сжала руку мужа и понадеялась, что он не пожалеет о решении поехать с ней.
В Королевской больнице Кира их уже ждали. Пока доктор водила датчиком по животу Шеридан, Рашид стоял рядом, держал ее за руку и не отрывал глаз от монитора. Шеридан понимала, что он заново переживает события шестилетней давности, вспоминает все, что было после. Ей хотелось успокоить мужа, но разве в таких ситуациях кто-то может гарантировать благополучный исход?
— Вы ждете близнецов, ваше величество, — сказала доктор.
Рашид напрягся, побледнел и сжал руку жены почти до боли.
На обратном пути в машине царила некомфортная тишина. Шеридан пыталась придумать, как разрядить обстановку, но отвергала одну идею за другой. Рашид отсутствующим взглядом смотрел в окно, словно ее вообще не было рядом.
— Ты в порядке? — спросила Шеридан, когда молчание стало невыносимым.
— Да.
— Тебе не надо было идти со мной. Я вижу, что это было слишком больно.
— Я просто не ожидал близнецов. Думаю, ты тоже.
— При ЭКО это бывает довольно часто. К тому же в нашей семье уже не раз появлялись близнецы. Например, у тети и двоюродной сестры.
— Ты слишком хрупкая. У твоих родственниц такое же телосложение?
— Моя тетя еще меньше, и у нее не было никаких проблем. Все будет хорошо, Рашид. То, что случилось с твоей женой, не повторится. Это было исключение из правил. Ужасное, трагическое исключение.
— Я знаю. — Но голос Рашида звучал холодно и отстраненно.
Во дворце он проводил ее до порога апартаментов мимо салютующих гвардейцев и кланяющейся прислуги. Шеридан хотела бы повернуть время назад, чтобы их отношения стали такими же, как до поездки в больницу. Поскольку сделать это она была не в силах, оставалось только терпеливо ждать, пока Рашид опять оттает.
— Доктор сказала, ты должна отдыхать. — Рашид выглядел так, словно ему не терпелось сбежать.
— Сейчас еще даже не полдень. Я встала всего пару часов назад.
— Все равно. Двое детей высосут из тебя все силы, если ты не побережешь себя.
— Они пока размером с фасоль, Рашид. И ничем не мешают мне быть активной. Мне еще многое нужно сделать до поездки, например, взять у Лайлы несколько уроков этикета. Я хочу усвоить как можно больше, чтобы не опозорить тебя перед подданными.
Неподвижность Рашида наполнила душу Шеридан тревогой. Она догадалась, что он хочет ей сказать, и не ошиблась.
— Возможно, тебе не следует сопровождать меня, милая. Мы будем переезжать с места на место едва ли не каждый день. К тому же в пустыне чудовищно жарко, тебе может стать плохо. Останься здесь и займись подготовкой к публичной свадебной церемонии.
— Почему ты так себя ведешь? — спросила она, решив, что с покорным молчанием покончено. — Я не более беременна, чем была сегодня утром. Почему погода в пустыне внезапно стала слишком жаркой для меня?
— Не внезапно. Там всегда слишком жарко, просто я об этом не подумал.
Конечно, Шеридан знала, что не так с ее мужем. Она беспокоилась о его реакции с момента, когда Рашид надумал сопровождать ее в больницу. Он не смог справиться с приступом тревожности, обусловленным его тяжелой утратой.
— Что еще, Рашид? Ночью для меня чересчур темно, днем — светло, а между моей комнатой и кухней слишком много ступенек? Я не могу заниматься сексом и гулять с Лео, потому что это отнимает много энергии? Я должна лечь в постель и не вставать до родов?
Шеридан была на грани истерики, ярость бурлила внутри, как лава. В последние дни ей казалось, что они с Рашидом строят фундамент счастливой совместной жизни, но сейчас он снова ускользал от нее в трагическое прошлое, терял голову от страха полюбить и испытать боль. Шеридан хотелось влепить ему пощечину, а потом обнять и сказать, что он должен заново научиться чувствовать. И что он заслуживает счастья, которое может дать только любовь.
Признание вертелось у нее на языке. Шеридан ничего не могла сделать со своими чувствами к мужу — в том числе рассказать ему, что он уже любим, осталось только полюбить в ответ. По тому, как трудно он открывался ей, молодая женщина убедилась в глубине его ужаса перед эмоциональной уязвимостью. Она сомневалась, что сможет долго любить без взаимности, зная, что часть души Рашида все еще прозябает во льдах, навсегда закрытая от нее и детей.
Сейчас он опять отгородился от нее стеной и смотрел из-за своих бастионов так безразлично, что ей хотелось кричать.
— Не устраивай мелодраму, Шеридан. Я забочусь о твоем здоровье и благополучии детей. В этом нет ничего плохого. На твоем месте я был бы благодарен, что мне есть дело до того, как ты себя чувствуешь.
Это жесткое напоминание, где ее место, выбило почву из-под ног Шеридан. Не стремясь конкурировать с покойной предшественницей, она надеялась, что понемногу приобретает самостоятельную ценность в глазах Рашида.
Впрочем, никакая любовь не заставила бы Шеридан терпеть подобное саркастическое высокомерие в свой адрес.
— Понятно. — Видеть Рашида таким сухим и формальным было больно, но она старалась этого не показывать. —
