где-то совсем неподалеку было варварски расстреляно стадо оленей, потерпел крушение вертолет — а из браконьеров с вертолета выпила кровь многометровая пятнистая змея.
Лес расступился. Перед нами легло — осыпанное золотыми сверкающими солнечными искрами — темное озеро. По берегам росли тростник, камыш, осока.
— Что — неплохо?.. — звонко рассмеялась Акбала.
Она вмиг скинула с себя всю одежду и — голая — бросилась в озеро.
Акбала нырнула — и долго не показывалась над поверхностью воды. Я даже начал волноваться. Но вот Акбала вынырнула на середине озера — и снова мелодично засмеялась.
Несколько минут я — слегка ошалело — наблюдал, как плещется нереидой или русалкой моя Акбала. А затем… сам обнажился — и сиганул в воду.
— Не поймаешь, не поймаешь!.. — весело воскликнула Акбала и проворно поплыла к противоположному берегу.
Я устремился за ней.
Мы долго играли в водяные догонялки. Акбала — смеясь и брызгаясь — ускользала от меня, как самка тюленя от распаленного самца.
Лес. Озеро. Обнаженная девушка. Это было истинное чудо. Как мы — наверное — могли резвиться первобытные люди, мужчина и женщина, захваченные почти звериной страстью.
Я — наконец — настиг Акбалу:
— Я выиграл, выиграл!..
— Твоя правда, чемпион.
Мы дружно погребли к берегу.
Когда вода была нам по щиколотки, я — горячо зарычав — повалил Акбалу. В воде и на черном иле мы сплелись в объятиях. Я долго целовал и мял грудь Акбалы. Акбала изгибалась и стонала.
Я вошел в нее — и после двенадцати ударов излил семя. Перевернул Акбалу на живот и — едва переведя дыхание — ворвался в нее сзади. Акбала даже вскрикнула протяжно.
Потом мы лежали — обсыхая — на траве.
— Кушать хочешь?.. — спросила Акбала через некоторое время.
Честно сказать: меня все еще немного мутило после зрелища гибели оленей и трансформации Акбалы. Но я кивнул:
— Да.
Акбала достала из сумки бутерброды и соленое печенье, контейнеры с острыми корейскими салатами. На берегу лесного озера мы устроили пикник.
— Жаль, нет огня и мяса, — сказал я, совсем успокоившийся. — Пожарили бы шашлык.
Акбала взяла меня за руку и заглянула мне в глаза:
— Дорогой мой. Ты сказал правду. Ты — человек, я — юха. Наш союз с тобой — это сложно. Я проживу семь или даже девять веков. А ты в течение пятидесяти-шестидесяти лет состаришься и умрешь. Это… навевает тоску. Но есть одно средство…
Я чуть не выронил пластмассовую вилку, которой ковырял корейский салат. Вскинулся:
— Акбала. О чем ты говоришь?..
Акбала села поудобнее. Поправила свои душистые длинные волосы — еще мокрые после купания. И сказала:
— Вот что, милый. В одном из параллельных миров — называемом «тонким» — растет волшебный цветок… Цветок долголетия… Если человек выпьет отвар лепестков этого цветка — обретет то самое долголетие… Понимаешь?.. Выпив отвар — ты, оставаясь свежим и юным, проживешь со мной семьсот или девятьсот лет…
У меня громче застучало сердце и подскочил пульс. Я перебил Акбалу:
— Так мы можем проникнуть в тонкий мир и добыть волшебный цветок?..
Что-то о полных чудес параллельных мирах рассказывал мне Иван Ваныч.
Акбала слабо улыбнулась:
— Не мы. А ты, золотой. Я не всемогуща. Оборотням путь в тонкий мир заказан. Туда способен проникнуть только человек. А в моих силах — открыть портал между мирами…
— Тогда открывай!.. — как воин под рев трубы, я вскочил на ноги.
Акбала с нежностью посмотрела на меня — и остановила жестом.
— Не спеши. Ты еще ничего не знаешь о тонком мире — ни о том, как добыть цветок. Ты же не думаешь, что просто придешь на лужайку — и сорвешь цветок?.. Нет — это не простое предприятие. Помнишь: мы читали про Гильгамеша, который отправился за цветком бессмертия?.. Гильгамеш был богатырь, герой — и все же потерпел неудачу… По правде сказать: у тебя больше шансов погибнуть в тонком мире, чем вернуться назад с цветком долголетия…
Я дернулся. Дрожь волною прошла по моему телу. Я нервно сглотнул и сказал:
— Я готов попытаться.
Вся моя недолгая жизнь в вихре пронеслась перед моими глазами.
От смутных картин детства, когда я играл с резиновым ежиком — до нашего с Акбалой прихода в фаланстер.
Возможно, мой фитиль уже догорает: я пропаду в параллельном мире — от меня не останется даже костей. Что ж. Мне не о чем жалеть.
Я достиг предела мечтаний смертного мужчины: моей спутницей — пусть и на короткое время — стала восхитительная красавица, неутомимая в постели; не истеричка; любящая меня без всяких условий. Чем стареть, терять волосы и обрастать жирком — не лучше ли умереть теперь, в последний раз поцеловав свою ненаглядную?..
А если все-таки мой поход за цветком закончится успехом?..
О, ни в сказке сказать, ни пером описать — сколько я тогда приобрету!..
Восемьсот лет — оставаясь молодым и полным мужских сил — провести в знойных объятиях любимой девушки. Разве это не слаще божественного нектара?.. Разве не стоит ради этого рискнуть своей непокрытой головой?..
— Я готов попытаться, — решительно повторил я.
Акбала обняла меня:
— Я вижу, рыцарь. Но, пожалуйста… побудь со мной еще пару часов…
Дыхание Акбалы стало прерывистым. Я увидел: на ее ресницах заблестели слезы.
Сердце мое екнуло и сжалось.
Я понял, как Акбала меня любит. Как она мною дорожит.
Я для нее — извините — не просто член, на котором можно попрыгать. Нет. Она отдала мне свою нежную душу. Болеет и боится за меня.
Представьте только, перед какой жестокой дилеммой стоит Акбала!..
Прожить с любимым лишь пятьдесят-шестьдесят лет — что для юха не больше, чем миг?.. Да и то — сколько из этих нескольких десятилетий я буду здоровым, красивым и сильным?.. Я же только человек.
Или толкнуть своего милого в портал, ведущий в тонкий мир?.. Заставить меня пройтись по ножевому лезвию — с жалкими шансами на победу?.. Возможно — потерять меня?..
Не перед таким ли выбором без выбора оказывается вооруженный скальпелем хирург — когда делать и не делать операцию одинаково опасно?..
— Акбала… — я бережно прижал свою любимую к груди.
Еще два часа мы развлекались — как будто мне не предстояло никакое рискованное путешествие.
Мы доели бутерброды и салаты — приправляя вкусный обед остроумными шутками. Потом — держась за руки — обошли берега озера. Метров на двести углублялись в лес.
Над озером сияло солнце, бросающее на воду ослепительные золотые блики. В лесу царил приятный прохладный полумрак; на сто ладов пели птицы. Акбала сплела
