туда из колхозного сада черешни, абрикосы, яблоки. По дороге почти всегда, как вот и сегодня, слезал с воза и либо шел спать в скирду, либо слонялся бог знает где, а они одни ехали дальше. Возвращаясь, останавливались в условленном месте, и он снова садился на воз, брал вожжи.
Это только бригадир дядько Василь боится доверять мальчикам коней. Сколько раз просили, чтобы поставил ездовыми… «Погодите, — говорит, — пусть у вас чубы поотрастут, как у Сергея, тогда и кони вас будут слушаться. А сейчас, пока каникулы, купайтесь, рыбку ловите, гоняйте духопел (это он так называет футбольный мяч), родителям дома помогайте».
Бригадир, наверное, как вот Сергей, думает, что Миколе и Сашку просто хочется покататься. Ну и зря он так думает! Разве это катанье… на возу?! Нет, не потому они просятся. Просто им нравятся эти поездки на станцию. Ведь будто подарки везешь людям. Нагрузишь в саду полный воз аккуратных ящиков с яблоками, или грушами, или сливами, да еще такими красивыми, душистыми, вкусными, что за ними всю дорогу летят рои настырных ос и пчел. Сдашь на пункт, и помчатся фрукты поездом, а то и самолетом куда-то далеко-далеко, где, может, и летом свищет вьюга, трещат морозы. И радуются там люди вкусным, чудесным плодам, и хвалят и благодарят тех, кто вырастил их, и тех, конечно же, кто их привез.
Микола и Сашко уже несколько раз вкладывали в ящики записки, в которых просили сообщить, кому достались их фрукты и дошли ли они целыми, неповрежденными. Может, кто-нибудь и ответит…
Приблизившись к крутому спуску, хлопцы слезли с воза, надели на заднее колесо вытертый до блеска железный тормоз, взяли Буланого с обеих сторон за уздечку и съехали с горы.
Через железнодорожный переезд Микола вызвался сам править, он считал себя более опытным ездовым, чем Сашко. Свернули в широкий двор приемного пункта.
— Ну и грушки же у вас пахучие! Как мед! — цокал языком весовщик. — Будто пасеку привезли… Давайте, хлопцы, ставьте ящики вон туда, — показал на огромные весы.
Микола с Сашком бросились разгружать воз.
И вот они уже возвращаются домой.
Жаркое августовское солнце стоит почти в зените. Разморенные зноем, мальчики растянулись ничком на возу, а Буланый вяло переступал ногами и ритмично помахивал головой, будто кланялся.
Под горой свернули к колодцу, вытащили вдвоем большую, тяжелую дубовую бадью, сами напились холодной свежей воды, угостили из корыта и Буланого. И сразу полегчало. И конь подбодрился и одним духом втащил воз на гору.
Отсюда начинались земли их, лепехивского, колхоза.
Вокруг, сколько видит глаз, ровное-ровное поле. Ни бугорка, ни ложбинки. Как будто его специально выровняли исполинские бульдозеры и катки.
На поле, вспаханном, черном, желтеют скирды, и лишь какой-то человек ходил по пашне с метровкой. На дороге ни машин, ни подвод.
Микола и Сашко снова улеглись на возу, теперь уже навзничь, прикрыв от солнца лица картузами. Ох и хорошо! Легонько повевает ветерок, в придорожных травах стрекочут кузнечики, в небе поет жаворонок.
Потянуло и хлопцев на песню. Первым начал Сашко, тихонько, вполголоса:
Ой на горi та женцi жнуть,
Ой на горi та женцi жнуть, —
повторил дважды.
А попiд горою
Яром — долиною
Козаки йдуть, —
подхватил Микола, —
Гей, долиною,
Гей, широкою
Козаки йдуть…
Спели эту песню, затянули новую, про космонавтов, потом пионерскую, маршевую.
— Ты гляди, а я и не знал, что вы такие певучие, — произнес кто-то у них над головами.
Вскочили — рядом с возом шел бригадир. И откуда он взялся? А-а, значит, это он ходил с метровкой по полю.
— Гляжу, катится воз по дороге, а на нем никого… Подвезете меня?
— Садитесь. — Хлопцы подвинулись в передок.
Бригадир сначала положил на воз метровку, потом и сам уселся.
— Куда же вы Сергея девали? — поинтересовался он.
Ребята переглянулись: вот незадача! Ну и вороны, не могли раньше придумать что-нибудь на такой случай!
Сашко схитрил — схватил кнут, начал подгонять Буланого:
— Но! Но!..
Микола долго мялся, не знал, что отвечать.
— Или, может, вы его заодно с грушами сдали? — пошутил бригадир, заметив, что хлопцы что-то скрывают.
— Да нет, — буркнул Микола. — Он того… как его… заболел.
— Заболел? — поднял брови дядько Василь.
— Угу, — кивнул Микола. — Живот разболелся.
— А где же он?
— Возле скирды остался.
— Отчего же к врачу не пошел?
— Не смог.
— Та-ак, — прищурился бригадир, — дело серьезное… Что же это, вы сами на станцию ездили?
— Сами.
— Знаете, куда там фрукты сдавать?
— Знаем, — теперь уже и Сашко подал голос. — Нам не впервой. Не раз туда ездили… с Сергеем.
— Ну, так погоняйте быстренько, будем больного лечить.
Сашко стегнул Буланого, и воз покатился по проселку.
Бригадир больше не расспрашивал. Хлопцы тоже сидели молчаливые, насупленные.
Наконец показалась скирда.
— Зовите, — велел бригадир, когда воз остановился.
Сашко вдохнул полную грудь воздуху и пронзительно свистнул. Прислушались. Сергей не откликался. Свистнул вторично, еще громче. Ответа не слыхать.
— Наверное, все же пошел к врачу, — сказал Микола.
— Ага, точно, пошел, — поспешил добавить и Сашко.
Оба надеялись, что Сергей не услышал свиста и бригадир ни о чем не догадается.
Но дядько Василь соскочил с воза и зашагал к скирде.
— А ну, поглядим, может, ему там плохо.
Пошли к скирде втроем.
— Сергей! — позвал бригадир.
Зашелестела солома. Дядько Василь мигом укрылся за скирдой.
— Чего? — высунулась из соломы всклокоченная Сергеева голова. — Чего глотку дерете?
— Вылезай! Приехали, — сказал Микола.
— Квитанцию не забыли?
— Не забыли, — буркнул Сашко, вытирая пот со лба.
Сергей не спеша вылез, потянулся до хруста в костях.
— Ух и задал храпака! Красотища!..
— А живот как? — спросил Микола.
— Какой живот? — удивился Сергей.
— Ну, тот, что болел. Забыл разве? — подмигнул ему Сашко.
— Чего моргаешь, дурень? У кого болел? Что вы несете?
Ребята готовы были сквозь землю провалиться.
— Вот артисты! Вот комедианты! — Бригадир вышел из-за скирды. Сергей даже глаза вытаращил от неожиданности. — Надо было раньше отрепетировать… Так, говоришь, Сергей, красотища? Гм, я думаю — и дело делается, и храпака можно задавать. Теперь ясно, почему ты о помощнике толковал. Придется-таки дать его тебе. Законного…
Видно, Сергей не только Миколе и Сашку говорил о помощнике для ездового.
— Ну, что ж, — продолжал дядько Василь, — езжай снова в сад, повезешь сегодня груши еще раз. А завтра приходи на бригадный двор, решим, как с тобой быть. И вы, хлопцы, приходите. Обязательно
