олигарха. Господи, он ведь даже ничего мне не сказал. Просто бросил там, у стенки, где трахал. Смерил бешеным взглядом. И молча ушел, напоследок воспользовавшись ванной, видно, чтобы смыть с себя мою кровь.
Если бы я знала, как он отреагирует, ни за что бы не согласилась. Я ведь… Не знаю. Надумала себе всякого. Решила, что он непременно оценит то, что стал моим первым, и как-то... проникнется? Ага. И бросит сердце к моим ногам. Смахиваю плечом упавшие на лицо волосы. В ушах звенит мерзкое хихиканье.
Боже, Эмилия, что у тебя в голове? Ну, почему ты такая дура? Пересмотрела романтических фильмов? Забыла, где твое место? Так ведь он еще до начала всего напомнил. Мне даже обвинить в том, что случилось, некого. Если только себя. А Воинов все четко разложил. И на свое семейное положение намекнул, и на то, что такая, как я, ни на что, кроме места у стенки, рассчитывать не может. Конечно, я и сама это понимала, но не ожидала такой прямоты.
Дура-дура-дура! Надо было его остановить. Почему я этого не сделала? Не знаю. Я просто чувствовала, что очень ему нужна. Он так касался меня… Так тяжело дышал… Как будто в самом деле во мне нуждался. А я ведь, сколько себя помню, больше всего хотела быть просто нужной кому-то.
– Девушка, вы заходите? Весь проход загораживаете.
– Да, конечно. Извините.
Покупаю обезболивающее и воду. Выпиваю сразу же, не отходя от кассы. У меня после черепно-мозговой наблюдались некоторые проблемы с памятью. Сейчас я бы многое отдала, чтобы навсегда забыть вчерашний вечер. Это как нужно не понравиться, чтобы мужчина просто бросил тебя, не закончив? Мало тебе комплексов, Эмилия. Давай еще. Интересно, его моя девственность отвернула? Кровь? Он брезгливый? А может, я была недостаточно гладкой? Что вряд ли. Я, сама того не осознавая, все же не исключала возможности, что рано или поздно мы окажемся в постели, а потому тщательно за собой следила.
Может, в чем-то я и дура, но не во всем. Не стал бы мужик таскаться к малолетке на двадцать лет младше, если бы не хотел ее трахнуть. Я не верю, что он по доброте душевной это все делал. То есть и по доброте, бесспорно. Но не только поэтому. Я его цепляла. Чем? Не знаю. Вряд ли своей внешностью. Тут я не питаю иллюзий. Может быть, ему просто захотелось чего-то новенького.
Пока я бесцельно бреду по городу, начинается дождь. Оглядываюсь. Я в самом центре, вокруг куча ресторанов. Но ценник там такой, что раньше я никогда бы не решилась войти, чтобы за чашечкой кофе переждать непогоду, а тут что-то злое дергает. В конце концов, Воинов меня трахнул! Не обеднеет, если с его денег оплачу счет. Он же на это намекал, упомянув взаимовыгодную сделку? На то, что станет меня содержать? Вот и пускай! Не буду себе ни в чем отказывать.
Что-то темное и болючее вспыхивает в груди. Это Миля дает о себе знать. Ну и хрен с ним. Толкаю первую попавшуюся дверь.
– Я могу вам чем-то помочь?
– Да. Я хотела бы пообедать.
К удивлению, меня никто не торопится выгонять. Девочка-хостес лишь любезно мне улыбается, уточняет, одна ли я, и провожает за стол у окна. Я в первый раз в таком месте. Вокруг неимоверная роскошь. Огромные хрустальные люстры, гирлянды живых цветов, меню в толстых кожаных переплетах. И блюда, названия которых я знаю лишь потому, что сама работала в ресторане официанткой. Невероятно смутившись, в конце концов, тычу пальцем в самое дорогое.
Официант уходит. Я ерзаю в кресле, хотя таблетка и заглушила боль. Мысль о том, что после вчерашнего Воинов мог бы аннулировать мою карту, приходит с сильным опозданием. Гляжу на свою пустую тарелку. Порции здесь совсем небольшие. Чтобы отбить стоимость блюда полностью, остатки соуса я собрала хлебом.
Интересно, что я буду делать, если оплата не пройдет? Мыть посуду?
– Что-нибудь еще желаете?
– Да. Мне латте и счет. Оплата по карте.
Едва не плачу, когда из терминала показывается чек. По меркам среднестатистического человека счет мне выставили огромный. Но Миля бубнит, что я сильно продешевила, и косится в направлении дорогих бутиков, выстроившихся в ряд на противоположной стороне улицы. Ну а что? Целка на рынке услуг стоит о-го-го сколько.
Может, и зря Миля еще не изжила меня всю… Как бы проще мне было.
Я же просто иду домой, переступая через лужи.
Поход в ресторан – вот и все, на что хватило расчёта Эмилии-размазни.
Музыка в наушниках помогает заглушить ненужные мысли, но те все равно нет-нет да и напоминают о себе. Я гадаю, а что теперь? Воинов поможет, как обещал, или сольется? Мне очень стремно от кого-либо зависеть. И одна часть меня, надрываясь, орет, что с этим нужно что-нибудь делать. Как-то зарабатывать, чтобы не чувствовать свою уязвимость так остро. А вторая часть, та самая, за которую отвечает Миля, не видит ничего плохого в том, чтобы сесть Воинову на шею и стрясти с него по максимуму. У Мили он по всем фронтам виноват. К тому же Миле не чужда классовая ненависть. Миля – продукт среды, в которой она росла.
– Эй!
Дергаюсь, едва не выронив ключи.
– Стас?! Господи, ты меня напугал. Ты что здесь делаешь?
– Я что? А ты?
– Живу. Я же говорила.
Он что, за мной следил? Бросаю нервный взгляд за спину. Чуть успокаиваюсь, убедившись, что охрана на месте.
– Пригласишь в гости?
Стас вздергивает темную бровь, пересеченную шрамом. Он весьма смазлив. Думаю, если бы не репутация безбашенного звереныша, в детдоме ему пришлось бы нелегко. Старшим пацанам все равно было, кого опускать, но красавчики всегда находились в приоритете. Стасу пришлось себя защищать кулаками. Ну а потом и меня, хотя я и не была красивой.
– Нет, извини, не могу, – бормочу, нервно кусая губы.
– А что так? Папик твой запрещает?
Ну, вот. Как я и думала. Из ситуации, в которой мы оказались, Стас сделал самые очевидные выводы.
– Я не понимаю, о чем ты. – Толкаю калитку, но пальцы Белова перехватывают мою руку и до боли сжимают запястье.
– Да ну? Я что, похож на лоха? Или ты думаешь, я не знаю, чем телки расплачиваются за возможность пожить
