Ворвался в подъезд, выломав входную дверь с домофоном, поднялся вверх по лестнице, прыгая через пять ступенек сразу.
К счастью, по дороге никто не повстречался. Кана втащил беспомощную добычу на пятый этаж, а затем взобрался на чердак. Люк с увесистым замком нисколько его не остановил.
На чердаке было грязно, темно и пусто. Воняло мышиным и голубиным пометом. Из отверстия, ведущего на крышу, капал дождик.
Кана бросил жертву на пол, похлопал по щекам. Только сейчас он заметил, что в его волосатые лапы попался тощий бдительный подручный Рахи.
— Проснись и пой, мой юный друг.
От энергичного растирания лицевых нервов тощий очнулся. Испуганно захлопал узкими глазами.
— Друг мой, я на тебя зла не держу, — задушевно сказал Кана, приблизив клыкастую морду к смуглому лицу с выпирающими скулами. — Скажи, где живет Раха, и иди с миром.
— Честно-пречестно? — спросил тощий.
— Клянусь всеми шестирукими богами, — Кана торжественно поднял руки.
— Да без проблем, бро, — обрадованно сказал тощий. — Все скажу, как родному.
И со всей силой пнул Кану между ног. Рассчитывал, видимо, обезвредить. Но у Каны там все по-иному устроено, поэтому подлый прием не произвел нужного эффекта.
Вздохнул Кана, горестно покачал головой. Не понимают люди по-хорошему, сами на рожон лезут.
Ухватил скользкого бандита за волосы, поднял над пыльным полом. Тот взвыл от боли, заболтал ногами в воздухе. Для пущей острастки Кана откусил тощему ухо. Пожевал соленый хрусткий кусок, да и выплюнул в лицо истошно вопящему упрямцу. Пробурчал:
— Интересно, второе ухо у тебя вкуснее или такое же мерзкое? Дай-ка, тоже попробую на вкус.
— Хорошо! — закричал тогда тощий. — Я все расскажу. Он в частной хате живет. В сторону Талхиза, на улице Джабая, дом 55.
— Это другое дело, — одобрил Кана и вытер запачканный кровью рот. — Не шутишь ведь?
Тощий отчаянно закрутил головой. С раны на месте уха разлетелись брызги крови.
— Ну, вот и отлично, — и Кана швырнул тощего в чердачное окно. Бедолага зашелся стремительно удаляющимся вниз криком, а потом Кана услышал грузный звук падения тела на асфальт. Раздался женский вопль, видно, какая-то гражданка обнаружила труп.
Не дожидаясь окончания концерта, Кана подскочил к другому выходу на крышу. Вылез на простор, громко загромыхал шестью ногами по железному покрытию.
Ему предстояло важное путешествие к убежищу Рахи, сначала легкое и знакомое — по крышам, а затем трудное и опасное — по земле.
* * *
Когда Алмурты окутала тьма, Кана прибыл к резиденции Рахи. Это был коттеджный городок, чистенький и аккуратный. Фонари ярко освещали улицу. Двухэтажный дом с мансардой скрывался за высоким зеленым забором. У здания были светло-желтые стены и красная черепица на крыше.
До полуночи парень наблюдал за подозрительным домом, спрятавшись в арендованном автомобиле неподалеку.
К этому времени он окончательно убедился, что приехал по верному адресу. В прочные, автоматически открывающиеся ворота несколько раз заезжали джипы и легковые тачки, полные молодых людей с каменными лицами. Одного из них Кана узнал. Вчера он тусовался с Рахой в клубе.
Из серой неприметной малолитражки Кана вышел уже фалангой. Подкрался к забору, без труда перепрыгнул. И приземлился на дорожку, выстланную плиткой, прямо перед двумя охранниками с автоматами.
Патрульные не успели опомниться, а Кана оглушил их и уложил досыпать на ровно подстриженный газон.
Огляделся. Маленькая шалость осталась незамеченной. Парень подбежал к дому, прыгнул на стену, зацепился за открытое окно второго этажа. На иллюминаторах первого уровня везде крепились решетки.
Прислушался, вроде в комнате никого. Подтянулся, тихой ящерицей скользнул в дом.
Он попал в спальню. Действительно пустую. Подошел к двери, отворил, послушал.
На первом этаже гремел телевизор и бренчала посуда. На втором, дальше по коридору, в соседней комнате, слышался тихий голос. Кажется, это Раха.
Кана бесшумно пробежал по коридору, подобрался к приоткрытой двери.
— Дэн Касович, я отвечаю, они заплатят до конца месяца, — взволнованно говорил Раха за дверью. Наверное, по телефону, потому что в ответ из динамиков послышалось невнятное бормотание. Перед кем это, интересно, лебезит безбашенный мафиози?
Со всей осторожностью Кана заглянул в комнату. Это оказалась богато обставленная гостиная. Раха утопал в глубоком кресле. Рядом передвижной серебряный поднос с угощениями и наполовину початой бутылкой водки. Чтобы убедить невидимого телефонного оппонента, главарь поднял руку. Он сидел лицом к двери и сразу заметил любопытствующий лик Каны. Тут же сунул руку за пояс, за пистолетом.
Но Кана уже стоял рядом. Наклонился, сомкнул хелицеры на руке Рахи. Откусил большой палец.
Глава головорезов выронил телефон, упал на шелковый ковер и отчаянно заголосил.
— Ты говорил про лабу, — напомнил Кана. — Это лаборатория по изготовлению наркотиков? Где она находится?
А чтобы новоиспеченный калека перестал вопить и рыдать, сжал легонько горло. Раха захрипел, крик утонул в глотке.
— Лаба, что там? — спросил Кана и ослабил хватку. — Долго ждать не буду.
По лестнице загрохотали шаги.
— Раха, ты в порядке? — кричали приспешники из коридора.
Мясистое лицо разбойника расплылось в злорадном оскале.
— Тебе хана, тварь. Я познакомлю тебя с подвалом. Ты будешь там умира…
Кана снова сдавил ему шею. Поднял с ковра, поставил перед собой, продолжая сжимать.
В гостиную вбежали подчиненные. Много, около десятка. Вооруженные до зубов, в руках пистолеты и автоматы. Увидели босса в лапах человека-фаланги и застыли с ошарашенными физиономиями.
— Ребята, дайте пообщаться с вашим начальником, а потом я его отпущу, — попросил Кана. — Пожалуйста, выйдите вон отсюда.
— Я тебе сейчас яйца на уши натяну! — крикнул один из подручных. — Отпусти Раху!
Кана широко открыл хелицеры и обхватил сзади лысую голову пленника. Для пущей убедительности пустил капельку обжигающей слюны на затылок, и Раха забился от невыносимой боли.
— Делайте, что он сказал! Проваливайте.
Подручные чуток помедлили, переглянулись, опустили оружие и гурьбой вышли из комнаты. Последний прикрыл за собой дверь.
— Напомни, о чем мы там? — спросил Кана, убрав челюсти и развернув собеседника к себе. — Ах да, ты хотел сказать адрес лабы.
Лицо Рахи сморщилось. Он поднял искалеченную руку, из которой хлестала кровь:
— Слушай, будь другом, дай перевязать. Я же сейчас истеку кровью.
