подъезду держал в руках патрон.
– Из него не стреляли, капсула не пробита.
– Еще патроны! – и уже у нас в руках красовались крупные военные боеприпасы, где краской были нанесены цветные кольца. Смотрелось это новое богатство завораживающе! Что с этим делать – мы не знали.
– Разведем костер и жахнем, вот смеху будет!..
Что-то помешало нам «жахнуть»… Натюрморт из сувениров войны – это невозможно вытравить из памяти.
Помойка во дворе. 1953
Время шло. Изменились наши игры и интересы, но место помойки неизменно притягивало возможной новизной. Однажды, проходя мимо нее, я заметил, как нечто блестящее мелькнуло среди мятых бумаг.
– Ба! Да это же медаль за оборону Москвы! На помойке?!
Невероятно, но у моих сверстников оказались и другие государственные награды, попавшие к ним из того же источника. Это говорило о том, что люди хотят забыть тяжкие времена…
Трофейные ордена стали последней интересной находкой. Вскоре появились объявления о сносе гаражей и ликвидации помойки. Происходил крах иллюзий. Исчезало тайное место, рассказывающее о жизни не только моего дома. Происходила замена действительности. Она, действительность, теперь выступала на экранах кинотеатров. Гордость за героев минувшего формулировали киноработники. Это оказалось сильнее подлинных знамен. Искусство демонстрировало мощность рычага. Этот вывод мне удалось сделать позже, читая условия поступления на операторский факультет ВГИКа.
Спуск плугом
Каждый ставит на печку свой личный котелок. А печка-то маленькая, и места для всех не хватает. Свара… Всем хотелось чайку, да и кофейный запах разносился по качающимся скрипучим вагонам. Печка стояла в центре.
Вокруг нее на полу группировались прибалтийские туристы вперемежку с рюкзаками и лыжами. Белой вороной, затерявшейся среди этой громкой и ярко одетой молодящейся публикой, был ваш покорный слуга. С фототехникой, беговыми лыжами, взятыми в прокатном пункте, и 15 банками сгущенного молока для общего котла…
Стучат вагонные колеса, мелькают пейзажи. Под групповое пение не так хочется кушать… Я попытался предложить свое сгущенное молоко всей компании… Но кончилось тем, что я в одиночестве, без всякого удовольствия откушивал свои запасы и, как мне кажется, наелся на всю оставшуюся жизнь.
Мы в Карпатах. Говорят, что в сгущенном молоке есть все необходимые витамины для человека. Меня это не остановило… Я рванул в буфет.
Пробую горячее красное вино. Пора переключаться на съемку. Приглядываюсь. Предчувствую успех. Мои беговые лыжи мне показались несущественным атрибутом в моем снаряжении…
Завтра в горы. Наконец-то! Появился инструктор, требовавший непрекословного повиновения и говоривший о какой-то опасности.
Начался подъем в горы. Снимаю. Ясное солнышко. Ласковый снег. Доброжелательные попутчики, смирившиеся с тем, что в любой момент их могут сфотографировать. Настроение боевое. Постоянно в руках одна из камер.
Туристы в Карпатах. 1959
Посмотрев на часы, замечаю, что поднимаемся более часа.
– Фотограф! Еще часок – и будет спуск – ноги скользят по ледяной крошке…
– Стоп, ребята! Моя цель – не покорять вершины. Я возвращаюсь! – на сбитом дыхании говорю сам себе. Как красиво смотрится гряда гор в перспективе! Ловлю себя на мысли, что подобное вижу и ощущаю впервые. Городской житель у небесных ворот, правда, только с возможностью на них любоваться на закате…
Надевая лыжи, обращаю внимание, что мои отличаются от тех, которые у моих героев. На них нет металлических продольных уголков.
– Где наша не пропадала! Встав на лыжи, я сразу поехал, сначала медленно, затем – с ускорением.
– Если бы дорога была прямой? Может, удастся поснимать в движении? – мелькнула дерзкая мысль.
Ощущаю слабый ветерок. Прекрасно, но дорога там, ниже, куда-то исчезает за скалами… Тормозить плугом – это единственное, что умею. Слышу, как мои ноги вместе с лыжами вибрируют по неровной ледяной поверхности. Торможения не происходит. Летят какие-то щепки, а скала со спрятавшейся дорогой приближается. Не совсем понимая, что делать, сажусь на заднее место, сжав зубы… Ложусь на спину, раскрываю руки, как бы готовясь к объятию бесконечного неба. Мои пальцы скребут и скребут дорогу. Голова стучит по дороге. Торможу всем, чем могу…
– Успею?
Мои аппараты слева и справа, бьются об лед. Борьба продолжается. С такими «помощниками-якорями», останавливаюсь.
Снова оказался в реальной красоте. Можно продолжать фотографировать. Лежу, а встать боюсь… Передо мной небо, все сразу, как-то целиком.
– Ой, что-то спина-а-а!..
Локти рваные. Внезапно почувствовал холод тем местом, на котором сижу. Оборачиваюсь: позади меня лед с легким кровяным оттенком. Боль пронизывала все тело, а вместе с болью – чувство восторга…
Снова прокатный пункт. Глядя на инвентарь, который я возвращаю, приемщик несколько оторопел, впервые в жизни увидев беговые лыжи овальной формы.
– Но лыжи не перестали быть лыжами! Возвращаю. Заметьте, в срок!
Мне удалось выдернуть у него из рук квитанцию о сдаче лыж…
– Надо бы купить горные лыжи!
Годовая премия журнала как награда ждала меня впереди… Прекрасное был время.
Новенькое удостоверение
Конная милиция. 1962
По истечении испытательного срока торжественно, с напутственными речами о начале пути мне вручают официальное удостоверение с гербом Советского Союза. Как тут не вспомнить стихи Маяковского о Советском паспорте? Когда-то их пришлось заучивать наизусть под угрозой остаться на второй год. Не один раз мне пришлось проводить эту параллель…
Мне казалось мое будущее безоблачным: я занимаюсь любимым делом, у меня есть статус, документ, защита и так далее. Можно было только множить духовное богатство, над чем я и работал.
Новое задание редакции: сделать лирический фотоматериал о Москве. Для начинающего фотожурналиста почетно. Несколько дней съемок по Москве. Разные районы, любимые места, съемки в режимное время. Случайно забрел на мост около Киевского вокзала. Постоянный отбор перед глазами. Снимаешь только то, что запрограммировано заданием.
Брожу как бы бесцельно, и в то же время фильтруется увиденное, бракуется неинтересное.
Вижу внизу, под мостом, спокойным шагом идет конная милиция. Представители закона в шинелях, с погонами, только оружия не было видно. Милиционеры в разных позах: кто-то курит, кто-то сидит боком, кто почти спит, понуро свесив голову. Лошади одной масти – белые. Все ритмично.
Мгновенная реакция – я около бордюра моста. Свесившись, снимаю проход конной милиции внизу.
Вдруг в воздухе резкий голос – женский, почти визгливый:
– Хватайте его! Хватайте… Держите!.. Вот он продает наши фотографии!..
Я оборачиваюсь. Вижу: женщина, немолодая, с резкими чертами лица, в шляпе с пером. Размахивая руками, призывает людей, уже собравшихся вокруг нас, хватать и, видимо, еще что-то со мной сделать…
