— Просто знакомая, — сказал за меня Эбрел.
Он всё ещё держал мои пальцы в своей руке.
— Я бы хотел с вами поговорить, — сказал мне инспектор Виллемс.
28. Живой.
— Я должен предупредить вас, что разговор, который сейчас состоится, записывается. Вас это устраивает? — спросил меня инспектор Виллемс.
Я кивнула головой.
— Как ваше имя? — спросил меня инспектор.
В моей памяти тут же всколыхнулся образ госпожи Бибиан, запрещавший мне сообщать кому либо, что я — Алесия Уителл. Потому что Алесия Уителл, сбежавшая невеста Бэзила Бибиана, находится в психиатрической лечебнице, и разрушать эту легенду с моей стороны бессовестно. Я помнила это, но у меня сейчас не было никаких сил врать и изворачиваться.
— Моё настоящее имя Алесия Уителл, — сказала
— В каком смысле «настоящее»? — вежливо переспросил Виллемс.
Это было так долго, так утомительно — рассказывать, почему у меня есть настоящее и не настоящее имя. Но деваться мне было некуда, и я сказала:
— Я должна была выйти замуж за Бэзила Бибиана. В кафедральном соборе Венеры. Но я сбежала в день своей свадьбы, прямо из собора. Мои родные сейчас делают вид, что я нахожусь в лечебнице, я не могу вам сказать, какой. Спросите у моей мачехи Карензы Уителл. Уточните у неё. В агломерации Марса я живу под именем Алесия Норова.
— Как интересно, — сказал инспектор Виллемс, — а что вас связывает с господином Зегзицей и господином Доньяртом?
— Я сбежала со своей свадьбы на звездолёте Эбрела Доньярта. На «Валькирии». Которая потом взорвалась.
Инспектор выпрямился. В глазах его промелькнул целый хоровод мыслей.
— Как интересно, — повторил он, и, похоже в этот раз он произнёс эту фразу искренне. — Не хотите же вы сказать, что находились на «Валькирии» в момент взрыва?
— Да. Я там находилась.
— И, как я понимаю, — сказал инспектор Виллемс, — вас спас пролетавший мимо Зегзица?
— Да.
— Он не заявил о вас…
— Я просила его этого не делать. Я боялась, что меня будут искать мои родственники.
Инспектор пожевал губу.
— Логично. — Сказал он, — И, как я понимаю, за время этого…ммм… путешествия на «Валькирии», вы успели хорошо подружиться с господином Доньяртом? Ведь он, буквально, не отходит от вас, это хорошо видно по камерам наблюдения «Гамаюн-молла».
— Он меня преследует, — сказала я инспектору.
И я готова была сказать не только это, я хотела сообщить инспектору Виллемсу, обо всем, что Эбрел вытворял на «Валькирии»… Но инспектор Виллемс в этот момент переспросил:
— Господин Эбрел Доньярт преследует вас?
И в этом вопросе не было ни насмешки, ни сомнения. Инспектор Виллемс очень вежливо меня переспрашивал. Подчёркнуто вежливо, подчёркнуто внимательно. И я поняла, что он мне совсем не верит. Я осознала, что если судить, по записям из «Гамаюн-молла» то никакого преследования там не увидишь. Там можно увидеть только как Эбрел делает мне предложение в «Коростеле», и как я танцую с ним в обнимку после выступлений в «Оршойе». И как, одновременно, я бегаю к Климу.
— Эбрел Доньярт позвал меня замуж, а я не хочу за него выходить, — сказала я инспектору.
Инспектор понимающе кивнул.
— Меня пугает настойчивость господина Доньярта, и поэтому я попросила Клима Зегзицу поговорить с ним. Я попросила Клима прийти вместо меня к Новому шлюзу, и поговорить с Эбрелом Доньяртом.
— Хорошо, — кивнул мне инспектор, — я понял вас.
Он всё ещё был предельно вежлив, но очевидно было, что в его глазах я просто вертихвостка, бросившая у алтаря одного мужчину, и сознательно стравливающая друг с другом двух других.
— Я хотел бы поговорить с вами о том, — сказал мне инспектор, — как вы летели на космическом челноке господина Зегзицы. После того, как он вас спас.
— Ну, он дал мне чай, — сказала я, напрягая память, — укрыл одеялами…
— Вы были там одни? — спросил меня инспектор.
Я не поняла этот вопрос. В каком смысле «одни»?
— На космическом челноке Клима Зегзицы не было никого, кроме вас и самого господина Зегзицы? — уточнил инспектор.
— Нет.
— Вы никого другого не видели?
— Нет.
— Не видели следов крови? Обрывков одежды?
— Нет!
— Вам не показалось, что на челноке господина Зегзицы, есть кто-то ещё, кроме вас?
Я почувствовала, что устала от этого вопроса, заданного разными способами десять раз.
— На том космическом челноке были только я и Клим!
— А Севелен Доньярт?
И я поняла, куда клонит инспектор. Он думал, что Клим мог спасти Севелена. Что Клим спас не только меня, но ещё и Севелена.
— Нет, Севелена Доньярта там не было, — сказала я, — Последний раз я видела Севелена после взрыва, он двигался куда-то в начало корабля.
— Простите? — теперь инспектор не просто выпрямился, он весь подался вперёд, — вы видели Севелена после взрыва?
— Да, там была невесомость, Севелен отталкивался руками от стенок корабля, он на меня посмотрел и поплыл дальше…
— Отталкивался? Руками? Вы хотите сказать, что он мог двигаться сам? Что он не был ранен?
— Нет он не был ранен.
Инспектор нахмурился.
— Вы точно это видели?
— Да, я видела Севелена, он передвигался, он был жив и абсолютно здоров.
Инспектор вздохнул и откинулся в кресле. Он уже и не пытался скрывать крайний скепсис, который я у него вызывала.
— Позвольте вам не поверить, — терпеливо сказал он мне, — потому что мы нашли правую руку, кусок голени и фрагменты кишечника Севелена Доньярта. И ещё несколько фрагментов помельче, включая кусочек теменной кости черепа. Определённо Севелен Доньярт не мог быть после взрыва жив и здоров.
— Но я видела его.
Инспектор помолчал.
— А сам момент взрыва вы помните хорошо? — спросил он у меня.
— Да. Я… Я была с Эбрелом Доньяртом, мы… Мы поссорились. А потом его вдруг от меня оторвало, я увидела, что кругом невесомость, что Эбрел парит в воздухе. Его вынесло в коридор, или он сам вылетел, не помню. Он кричал, что Севелен безумец. Мне было тяжело двигаться в невесомости, и, когда я добралась до коридора, Эбрела там уже не было. А был Севелен.
Инспектор ещё раз вздохнул.
— Знаете, я считаю, что вы могли просто сильно удариться головой, или у вас просто начались галлюцинации от стресса…
— Это не так!
