Князева здесь не видели? Он заезжал ко мне в институт и взял два билета — сказал, что для себя и одной нашей общей знакомой.
— Я почти уверена, что для Полины, — заявила всезнающая Вера.
— А разве между ними что-то было? — полюбопытствовал Игорь. — Я, честно говоря, даже не знал, что он за ней бегает.
— Об этом вообще мало кто знает, — хитро улыбнулась девушка. — Князев всегда был таким скрытным.
— Ну, и чего же они не пришли?
— Не знаю, может, Полинка не захотела…
Пока происходил этот разговор, Денис, проклиная все на свете и не зная, на что решиться, уже целых полтора часа мерз возле ближайшей к клубу станции метро. Сколько раз он бросался навстречу девушкам, похожим на Полину, но каждый раз его ждало разочарование. А ведь ему таких трудов стоило уговорить ее встретиться!
«Странное дело! — размышлял он. — Сколько ходит по Москве изящных, стройных, хорошеньких девушек в джинсах и кожаных куртках, с распущенными по плечам волосами — просто глаза разбегаются! Но почему же именно в одной-единственной — в ее духах и помаде, блеске глаз и интонации голоса, колготках и прическе — сосредоточена ярчайшая искорка того, что он называет своим счастьем? Ну разве это не нелепо? Неужели все дело в ее упрямстве и его упертости? Впрочем, счастье не имеет и не должно иметь множественного числа. Соблазняя очередную жертву, Дон Жуан не счастлив, он всего лишь наслаждается. В конце концов, именно в Полине есть нечто столь дорогое, желанное и родное, чего не променяешь на холодный блеск недоступных красавиц, которыми так приятно возбуждаться издалека». Окончательно продрогнув, Денис так и не пошел в клуб. Вместо этого он уныло толкнул холодную дверь и скрылся в вестибюле метро…
— Между прочим, мы с Верой решили пожениться, — тем временем говорил Гринев, — и хотим пригласить тебя на свадьбу.
— Вы серьезно? — удивился Попов. — И заявление подали?
— Позавчера, — улыбнулась Вера, — и теперь обзваниваем всех наших, чтобы собрать как можно больше народу. Ты-то придешь?
— Разумеется.
— Представляешь, мать Верки хочет, чтобы мы обязательно обвенчались в церкви, — добавил Вадим, — а она категорически против.
— Конечно против, — подтвердила Вера, — с какой стати я должна соглашаться на этот бред?
— Да хотя бы потому, что они с твоим отцом и моими родителями нам деньги на свадьбу дают!
— Ну и что?
— А то! Зачем поступать им назло, если нам ничего не стоит согласиться?
— Кто тебе это сказал?
— Ну ладно, ребята, вы тут пока выясняйте отношения, а мне снова пора на сцену, — перебил их Попов. Концерт возобновился, но Вера и Вадим уже больше не танцевали, а, скромно усевшись в уголке, продолжали упоенно спорить, стараясь перекричать громкую музыку.
— Значит, тебе не нравится, что я поступаю назло своей матери? — спросила она, лукаво блеснув глазами.
— Что ты имеешь в виду?
— А вот то самое, о чем ты меня так долго упрашивал! Неужели уже забыл?
— A-а, теперь понял. — Вадим засмеялся и, притянув Веру к себе, жадно поцеловал.
Несмотря на категорический запрет матери, Вера уступила Вадиму еще до свадьбы, буквально в тот же день, когда они подали заявление. Изо всех наших персонажей только у этих двоих первая любовь совпала с первым сексуальным опытом. Подобное совпадение встречается настолько редко, что его можно было бы назвать счастьем, если бы это произошло уже в зрелом возрасте. А пока им не исполнилось и двадцати лет, сколько еще испытаний, пресыщений и искушений ждет их впереди!
Один из древнегреческих философов справедливо заметил, что окончательно судить о том, счастлив был данный человек или нет, можно будет только после его смерти.
Глава 8
«С ГЛУБОКИМ ПРИСКОРБИЕМ…»
«…Центральный Комитет Коммунистической партии Союза Советских Социалистических Республик, Президиум Верховного Совета и Совет Министров СССР сообщают о том, что вчера после тяжелой и продолжительной болезни оборвалась жизнь выдающегося руководителя Коммунистической партии и Советского государства, Генерального секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, Председателя Президиума Верховного Совета, четырежды Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственных премий, неутомимого борца за мир товарища Леонида Ильича Брежнева. В траурном молчании замерли города и села…»
…Над заснеженными просторами нашей необъятной родины траурно-торжественно разносился голос диктора центрального телевидения, читавшего официальный некролог. Но — чу! Стоит нам, подобно гоголевскому черту, который украл месяц, спуститься пониже, чтобы прильнуть к неплотно задернутому шторой окну калужской гостиницы «Космос», расположенной напротив знаменитого Музея Циолковского, как мы услышим оживленные голоса и взрывы смеха. Никакого «траурного молчания» не было и в помине!
— Нет, нет, — весело упрямился женский голос, — на столе я не буду.
— Но почему, почему? — настойчиво вопрошал мужской.
— Он шаткий и того и гляди развалится.
— С чего ты взяла? На нем даже танцевать можно, не то что раздеваться.
— Да не хочу на столе, я с него свалюсь. Придумай что-нибудь другое!
Поняв, что девушку не переспоришь, Михаил Ястребов влил в себя очередной стакан портвейна и призадумался. Как же интересно все получилось — сегодня в редакции молодежной газеты, где он работал после окончания университета, ему случайно предложили две «горящие» туристические путевки — на два дня в Калугу. Михаил тут же позвонил одной из своих знакомых по имени Лариса, они быстро собрались, сели в электричку и несколько часов спустя оказались в гостинице. По случаю траура местный ресторан не работал, поэтому коротать вечер пришлось с помощью шоколадки и двух бутылок портвейна.
Впрочем, что может быть чудеснее общества симпатичной молодой женщины с веселым нравом, которая охотно соглашается на любые эротические эксперименты! И пусть за окном холодный ноябрь тысяча девятьсот восемьдесят второго года, «замершие в траурном молчании города и села» и встревоженная своим ближайшим будущим страна, только что лишившаяся восемнадцати лет
