развлечение, — сумрачно проворчала начальница.
— Вонь нужна. Для конспирации. Да и тебе полегчает.
Катрин вздохнула.
Сидели у распахнутого окна: пустырь уже истаял в ночной тьме. Звезд не видно, низкое лондонское небо стало еще ниже, канава и дома утопали в сгущающемся тумане. Проплыл где-то над железнодорожными путями дирижабль — луч его прожектора вздрагивал и нырял в пелене этакой гигантской, призрачно-заблудшей храмовой колонной.
Лоуд неспешно попыхивала трубкой — табаков имелось много, пробовать любопытно — сегодняшний вкус степной горчинкой отдавал. Катрин не устояла, вынула сигару, чиркнула спичкой, ловко пряча огонек в ладонях — элегантная лесная манера.
— Как там наш Енот? — вслух подумала Лоуд следя за клубами дыма, выползающими за подоконник.
— Надеюсь, завтра узнаем, — начальница вышла в гостиную, потушила рожки ламп, уже ощупью нацедила рюмочку джина — исключительно для подчеркивания вкуса сигары. Опять же манерничает. Бухнула бы стаканчик-другой, спала бы лучше.
Снова смотрели в темноту. Было слышно как прокатил по Пламберс-роу припозднившийся автоматон, и снова тишина, оттененная далеким дыханием огромного города. Едва слышно потрескивала старая мебель, ступеньки лестницы. Лоуд слышала крадущиеся шаги внизу, бормотание, щелчок задвижки…
— Грешат, — Лоуд махнула чубуком трубки в сторону лестницы. — Вот не пойму, и отчего Анди кого получше не найдет? Молодая, на мордос гладкая, с виду ест не сильно много — чего хозяина не поменять-то?
— Да уймись ты. Как бабка старая, да простят меня боги. Все ненужное слушаешь. Будто своих дел нет.
— Что ж мне уши затыкать, что ли? Бум-бум, шу-шу, ах-ах… Да и какие у нас дела? Завтра дела будут. Вот, и снаружи опять шныряют. Видишь?
— Вижу. Допечет меня этот пустырь суетный.
Пустырь на задворках Гринфилд-стрит действительно оказался на редкость беспокойным: то полиция мертвяка отыскала, все облазила, потом какие-то неприятные типы шлялись — по ухваткам опять же шпики. Тощий сопляк который день вдоль канавы рыскал — этот как на работу заявлялся, утром, да потом еще и под вечер. Лоуд полагала, что хиляк лягушек пытается ловить — подкормиться ему явно не помешает. Катрин, что между короткими прогулками и изучением газет, посматривала на пустырь в малую дальнозоркую трубу, говорила, что мальчишка — поехавший умом гео-лог — грязь в баночки собирает. Ночью по пустырю тоже тени шмыгали. Но там хоть понятнее: местные воры, бродяги, да еще какой-то красавец-блудодей к одинокой бабенке в гости регулярно наведывался. Кстати, надо бы в тамошнюю лавку заглянуть — Лоуд дважды мимо проходила, да недосуг был, хотя витрина любопытная: словно из чьего-то мешка памяток туда щедро натрусили.
— Хорош, — начальница аккуратно затушила сигару. — Для запаху хватит, а курить нужно бросать.
— Бросай-бросай, — одобрила Лоуд. — Иди отсюда и бросай. Сидит в спальне у брата и дымит — вообще никаких приличий. Парик вон не забудь.
— И попалось же в напарники жутко занудное Оно, — Катрин подхватила парик, рюмку…
— Ступай-ступай, хватит сквозняки устраивать, — ободрила Лоуд, плюхаясь на кровать.
— Кстати, ты такого господина економиста и политика, звать его Марксом, знаешь?
Начальница поперхнулась:
— Кого⁈
— Маркс. Зовут Карлом. Мы с ним сегодня международное товарищество учреждали.
Начальница швырнула парик на кресло, вышла. Лоуд озадаченно прислушивалась — чего это она?
Светлоледя вернулась с бутылкой, хлебнула из горла, сжала в зубах только что потушенную сигару и промычала:
— Давай по порядку.
— А чего я такого сделала? — осторожно уточнила Лоуд. — Я ж только от лица островного населения. Мы пролетарии или нет? Имеем полное право…
Поспать Лоуд все же успела — коки-тэно не так уж много отдыха нужно. А разговор вышел интересный. Может и самый интересный из тех, что морскому оборотню выпадали. Это ж, ш… чертт знает какая история из собрания в Сент-Мартинс-Холле потом разрослась. Удивительное дело — с виду-то так, ерундовина. Хотя нюх не прокуришь — не зря Лоуд поприсутствовала и слово свое сказала. Пусть Катрин и права — не доросло еще иномировое самосознание до коммунистического Интернационала. Но масштаб-то, масштаб… Это вам не принцу жизнь укоротить или какой городишко сжечь. Эх, запоминающийся день был!
Когда катили в кебе к «Брент Каледон Кросс», Светлоледи не выдержала:
— Слушай, подари перо. Тебе ни к чему, а у меня всякие воспоминания с марксизмом связаны.
— Между прочим, я говорила, что у каждого свой мешок для памяток имеется. И нечего ухмыляться над откровенными оборотнями — мы хоть мешок открыто носим.
— Ну, допустим. Определенная разница в масштабах коллекционирования отмечается, но к чему нам спорить. Так что, зажмешь перышко?
— Я-то? Да что я тварь какая жаднючая? Подарю. В обмен на что-нибудь интересненькое.
— Это-то понятно — коки-тэно общеизвестны своим непомерным бескорыстием. Найду я что-нибудь…
К «Брент Каледон Кросс» подкатили вовремя, успели проскочить в кофейню и занять место у окна. Лоуд усадила даму и заказала порции мороженого — на всякий случай двойные.
— Ты поосторожнее. Застудишь горло, хотя у тебя гланд и нет, но все равно, — предупредила Светлоледи, возясь с вуалью.
— Эх, ничего у меня нету, даже гландов. Я вовсе обездоленная, — завздыхала Лоуд и начала с шоколадного…
Торжество оказалось так себе. Оркестр играл однообразно, танцев вообще не было. Толклись озабоченные мужчины в темном, и дамы с букетами цветов. Потом все-таки приехал принц — в возрасте, но довольно интересный мужчина. Жаль что лысоват — Лоуд полу-плеши не любила — в таком образе границу волосистости удержать трудно, чуть отвлечешься, патлы на лоб выползают, что почему-то привлекает лишнее внимание окружающих. Вообще люди очень мелочные создания: чубчик чуть не тот, ухо оттопырилось, родинка пропала — сразу взглядом упрутся и осознать норовят.
Принц выступал с речью, стоял удобно, запомнить было легко. Лоуд перешла к остальным человечкам свиты, про некоторых Светлоледи шептала, кто они такие, но это было неважно. Чертт с ним, что советник или офицер — главное, мордос запомнить и его манеру двигаться. Потом выступал молодой человек, статью и ликом весьма смахивающий на принца — ага, сын. Такого запомнить попроще. Лоуд многозначительно кивнула начальнице.
— Ты что, это же будущий король, — занервничала Светлоледи.
— Так мы же не станем до его коронации здесь штаны просиживать. Ростом этот бравый принц вполне подходящий, молодой, свободный, живенький. Уместная, подходящая фигура. Изобразишь, не развалишься. Вот с голосом у меня не очень получится. Слабовато сейчас его слышно, да и вообще…
— Что вообще?
— Невеликая
