— Будешь фрикадельки? — Спросила она Гарма.
«Спрашиваешь!» — выразительно пошевелил бровями тот. Фрейя положила три штуки в миску:
— Не ешь горячими. Подожди, пока остынут.
— Каррр! — Донеслось с улицы.
— Мне что, теперь и на вас готовить? — Поразилась девушка птичьему нахальству.
— Ладно, дам по одной.
Воро́ны не возражали.
ГЛАВА 13
Стены ощутимо давили на психику. Пора было выбираться на свежий воздух. Вот только одна проблема нарисовалась: воздух на улице был не только свежим, но и очень холодным.
К тому моменту, как Гарм отметил все стратегически важные для него пункты, Фрейя уже не чувствовала пальцев ног в своих замечательных Мартенсах. Но от мысли, что пора возвращаться обратно во враждебную тишину чужого дома, во рту становилось кисло.
Мама всегда говорила: если не знаешь, что делать, сделай что-нибудь полезное. О’кей.
— Пойдем греться, — девушка кивнула псу, — надеюсь добрые самаритяне нас отсюда не попросят.
Помещение Армии спасения внутри оказалось чистым и светлым. Огромных размеров термос с кофе на столе в углу, две стопки бумажных стаканчиков, сахар, молоко. В углу, тихо переговариваясь, сидели мужчина и женщина. Судя по их виду, они, в отличие от Фрейи, имели полное право здесь находиться.
— Обед будет нескоро, — раздался голос у нее за спиной, — но если вы очень голодны, я могу сделать вам бутерброд.
На Фрейю смотрела молодая женщина лет на пять старше нее. Девушка незаметно потянула носом — женщина явно была человеком.
— Спасибо, я не голодна, просто зашла погреться. — Она кивнула на Гарма, который уже занял место в углу и старался не привлекать к себе внимания. — Ничего, что я собакой?
— Ну, кажется, он дружелюбный… — женщина колебалась, не желая огорчать Фрейю.
— Очень дружелюбный. И послушный. Гарм! — Пес сел и внимательно уставился на женщин. — Лежи и никого не трогай. Понял?
Гарм снова улегся и положил голову на вытянутые лапы. Собачий взгляд ясно говорил: я и так никого не трогал, отстаньте.
— Молодец, — похвалила его женщина и снова обратилась к Фрейе. — Ну, тогда я вас оставлю. На кухне еще полно работы.
Работа? На кухне?
— Эээ… извините, не знаю вашего имени, — позвала Фрейя.
— Марта. Просто Марта.
— Марта, я могла бы помочь. Во французский ресторан шеф-поваром меня, конечно, не возьмут, но готовить я умею. Так что если надо почистить овощи или еще что-нибудь…
Улыбкой этой приветливой женщины можно было осветить половину Мальмё.
— Замечательно, дорогая… эээ?
— Φрейя. Просто Фрейя.
Похоже, к делу кормления бездомных здесь относились со всей ответственностью. Во всяком случае, пюре готовили не из порошка, а из настоящего картофеля. Выданное ей ведро девушка почистила с такой скоростью, что повариха, принимающая у нее работу, заранее открыла рот и сделала суровое лицо, видимо, собираясь отругать ее за небрежность.
Но рот закрылся сам собой, а сердитое выражение сменилось подозрительным:
— Эммм… ну, ладно. Теперь нашинкуй капусту для салата.
Через пятнадцать минут Фрейя уже по — свойски дергала повариху за завязку передника:
— Готово, что еще?
Тогда та решила зайти с другой стороны:
— А что ты вообще умеешь?
— А что нужно?
— А чего, по-твоему, нам не хватает?
Девушке не нужно было даже заглядывать в кастрюли. Она прикрыла глаза и потянула носом: тэк-с, картошка варится, под крышкой преет каша, из кладовой пахнет колбасками, правда, дешевыми, в них мяса всего ничего, остальное соя.
— В такой холод нужна похлебка пожирнее и погуще.
— Соображаешь. — В первый раз за сегодняшний день повариха позволила себе одобрительно кивнуть. — И что за похлебка?
— Ну, если у вас есть солонина…
Конечно, солонина здесь была. Запах свинины, щедро приправленной специями остро щекотал ноздри. Нашлись так же морковка, горчица в зернах, лук и чечевица. Фрейя даже обрадовалась: она варится быстрее гороха, и замачивать можно минут на десять всего.
К моменту, когда первый посетитель подошел с железной миской к окошку раздачи, Марта встречала его во всеоружии: в окружении огромной кастрюли с похлебкой и ещё нескольких поменьше — с пюре, колбасками и капустным салатом.
Вот теперь Φрейя позволила себе большую чашку кофе с молоком и сахаром — честно заработанную собственным трудом. Гарм, хоть ничего и не делал, но получил кость из свиного окорока и теперь любовно обкусывал с нее кусочки мяса.
— Спасибо тебе, — рядом уселась повариха. Ее звали Улла, и теперь, без передника и поварской шапочки, она выглядела домашней и добродушной. — У нас две помощницы заболели, так что ты пришла очень вовремя.
— Не за что, — улыбнулась девушка. — Могу каждый день приходить. Можно?
— Меня-то можешь не спрашивать… — Улла задумчиво почесала кончик носа. — Вот отпустит ли тебя Фенрир?
Плечи Фрейи опустились сами собой. Надо же, уже весь район знает.
— Конечно, — подтвердила повариха. — Все уже обсудили, что этот бирюк привез к себе в дом барышню в белой шубке с в-о-о-т такими косами. — Судя по размаху пухлых рук ее приняли как минимум за Рапунцель. — Так что я тебя сразу и не признала, в таком то прикиде. Вот только собака не дала спутать.
— А что такого? — Фрейя пожала плечами, словно сменить норку на дутый пуховик было делом самым что ни на есть обычным. — Мне теперь тут жить…
— С этим, что ли? — Улла недовольно покосилась в сторону двери, но Фрейя, конечно, поняла, о ком идет речь. — Не обижает он тебя? Ты, похоже, барышня из непростой семьи. Как тебе здесь?
Можно было бы сказать, что повариха лезет не в свое дело, но за словами этой полной и теплой, как свежий хлеб, женщины чувствовалась такая искренняя забота, что Фрейя лишь улыбнулась и покачала головой:
— Ну, Земля крутится. Солнце всходит и заходит. С остальным я как-нибудь справлюсь.
— Не унываешь, значит? — Улла пристально всмотрелась в лицо девушки, словно искала в нем тайные признаки уныния. — Вот и молодец. Здесь у нас такой народ, слезам не верит. А знаешь, что? А пойдем-ка выпьем! — И на секунду усомнилась: — Ты пьешь вообще?
— Все, что не приколочено гвоздями, — поспешила заверить ее Фрейя.
Убирала грязную посуду и вытирала столы она с рекордной скоростью. Боги бессмертные, кажется, у нее появилась подруга. Первая за всю жизнь! Ни в женской гимназии, ни в балетном классе — никогда ни с одной из девочек ей не хотелось поговорить по душам. Везде за ней следили завистливые и недобрые глаза, а таких, как Турид, вообще хотелось отпихнуть от себя подальше какой-нибудь палкой с острым концом.
