В этом ли дело?
А как же быть с тем, что нас связывает общая кровь? Я всё время забываю про эту «маленькую» деталь. Когда он стоит рядом, этот факт первым вылетает из моей глупой головы.
Что же, главное, мой дядя об этом прекрасно осведомлён. А это значит, мои фантазии останутся лишь фантазиями. Под закрытыми веками.
– Плыви к нам, девочка с веснушками, – кричит через весь бассейн нимфа. Весёлая. Наверное, поэтому Лев выбрал её. Заводила. С такой нескучно.
Трусливо жаться к холодному кафелю смысла нет. Скоро примёрзну к нему.
И пока плыла обратно к дяде, наблюдала, как они целовались. Как он впивался пальцами в её круглый зад. Как на коже оставались белые отпечатки от грубых, жёстких прикосновений.
Очевидно, их мало волнуют приличия. Никто не стесняется зрителя в моём лице.
И надеясь, что смогу незаметно улизнуть, подплываю к бортику, где оставила полотенце.
Но они будто ждали, когда я приближусь.
Брюнетка отлипла от дяди. Держась на воде, я смотрела на них, испытывая такую неловкость, что хотелось провалиться сквозь землю. Дёргая ногами в глубоком бассейне и надеясь не оказаться на дне от переизбытка чувств.
Глаза Льва впервые выглядят шальными. Его возбуждение остро чувствуется по тому, как он прижимал к себе девушку.
Но отчего-то щеки горят именно у меня. И это у меня низ живота наполняется приятной, но такой мучительной тяжестью.
Нимфа наблюдала за мной с беззаботной улыбкой, явно не видя во мне соперницу. Да и зачем. Я же племянница.
Поднялась выше, неловко забираясь на бортик, ощущая, как вода лижет кожу.
Примагниченная вниманием дяди, ответно устремляю взгляд к нему. От того, как Питон смотрит на меня, жар растекается по телу. Против воли и разума, волна желания жахнула вниз, пульсацией отдаваясь в клитор. И я, не понимая, что происходит, рвано вдыхаю.
– У-ля-ля, какой клёвый у тебя купальник, – смеётся нимфа.
Опускаю взгляд на себя, с ужасом понимая, что купальник просвечивает. Ткань такая тонкая, что мне отлично видны тёмные, напряжённые соски и дорожка волос на лобке, уходящая к расщелине.
Испытывая жгучий стыд, я заворачиваюсь в полотенце. И забыв надеть шлёпки, несусь в свою спальню, оставляя за собой влажные следы на полу.
Забегаю в комнату, захлопывая дверь, и сползаю на пол.
О боже, что со мной происходит? Что со мной не так?
Запускаю пальцы в спутанные, влажные волосы, сжимая череп. Как хочется выдрать оттуда взгляд Питона. Но он словно отпечатался под моими веками. Сколько бы ни тёрла глаза, стоит их закрыть, и вижу его обжигающий взгляд.
То, как на короткое мгновение он поднял забрало, обнажив эмоции. Там не было привычной злости или раздражения. Лишь чистое, оголённое желание.
– Верочка, – деликатно стучит в дверь горничная, заставляя меня вздрогнуть, – Маргарита Фёдоровна сказала, что ты обязательно должна спуститься через полчаса к обеду. Там будет твой дядя. Похоже, они хотят тебе что-то сообщить.
Глава 11.2
Глава 11.2
Раз Марго сказала, значит, я буду за столом, даже если меня придётся волочить за косу. Грустный голос горничной настрой моей бабуси лишь подтверждал.
Стараясь не думать о том, что снова увижу физиономию Льва и его девицы, я поплелась принимать душ.
Гардероб теперь наполнен кучей капсул на каждый день из идеально сочетающихся друг с другом вещей, аксессуаров и даже драгоценностей. Лида визжала бы от восторга. Но почему-то во мне вся эта красота не вызывала никакого отклика. Всё это не моё. Чужое. И я здесь чужая.
Выбрала одежду, в которой не ощущала себя нелепо. Джинсы, майка и кеды. Оставаясь собой. Девчонкой из детского дома.
Стараясь держаться непринуждённо, спустилась в гостиную. Но, стоило заметить Льва, щёки тут же покрыл румянец.
Не глядя на него, села за стол. Подмечая, что брюнетка куда-то испарилась. Или в этом доме не принято обедать за одним столом с родней и теми, кого трахаешь? Интересно, чем они занимались после того, как я позорно сбежала…
Но Лев не дал мне шансов.
– Вера, завтра у тебя начинается учёба, – сообщает как ни в чём не бывало. Словно час назад мы не делили одну воду на двоих. Не обменивались взглядами. И я не видела, как его пальцы сжимают зад девицы с сомнительной социальной ответственностью.
Горничная вручает мне переданные от дяди документы. Студенческий билет и пропуск в здание. Сглатываю слюну. Вот чёрт. Они не шутили. Журфак МГУ.
Кто-то может о подобном лишь мечтать. И мне жаль того, чьё место я заняла не по праву. Ибо никогда не желала работать в сфере журналистики.
– А ничего, что я не хочу учиться на журфаке? У меня совершенно нет для этого способностей! – сверлю дядю злым взглядом, получая в ответ лишь ледяное равнодушие.
Кажется, та сцена в бассейне не более чем плод моего перевозбуждённого воображения. Сейчас ничто не выдавало в моём родственнике лишних эмоций. Вроде притяжения или вожделения, что нафантазировал мой мозг.
Он дядя. Я племянница. И только.
– Твоему мужу будет всё равно, хотела ты учиться или нет. Но найдётся чем похвастаться перед друзьями, – совершенно буднично сообщает, выбивая из меня дух.
И почему-то становится противно от мысли, что Лев запросто отдаст меня другому.
Сжимаю с силой вилку. Еда на вкус резиновая. Зато обида и злость переливаются всеми оттенками. Горькая. Острая. Тухлая.
– Какому мужу? – смотрю на Льва исподлобья.
Еда его не интересует. В нарушение всех правил этикета дядя перебирает какие-то документы за столом.
Отложил очередную бумажку, возвращаясь в этот бренный мир. Взглянул на меня так, будто вспоминая, кто я. И почему делю с ним трапезу.
– Ты не маленькая девочка, Вера. Когда-нибудь выйдешь замуж. Только не говори, что собралась работать, – губы Льва гнутся, напоминая улыбку. А мне – волчий оскал. Он явно издевается. – В том мире, куда ты попала, это совершенно ни к чему.
Марго же, очевидно, не любит встревать в разговоры своего внука. Здесь он предводитель прайда. Хотя отчего-то мне кажется, она испытывает недовольство. Ей не нравится происходящее. Жаль, что это лишь мои ощущения, не подкреплённые её действиями.
Опускаю невидящий взгляд на тарелку. Ни черта не понимая в их замысле. Одно ясно – никто своими планами на мой счёт делиться не собирается.
Я лишь винтик в огромном механизме, который даже не могу рассмотреть, потому что слишком мелкая. Но всё же зачем-то им нужна. Развалится ли их конструкция без меня или они смогут найти замену?
– С чего ты взял, что я буду тебя слушать? – огрызаюсь, совсем не культурно скаля зубки. – Неужели рассчитываешь, что после получения наследства твоё слово будет иметь для меня вес?
