Книга Сон о принце - Эсфирь Серебрянская

– А это тут причем?

– При том, что тебе тринадцать…

– Четырнадцать!

– Одна малина.

– Разная! – Симка наклонилась и яростно зашептала мне в лицо, – Я уже не десятилетка, которая не понимает, как именно два мудака могут ее подарить третьему на день рожденье, и что означает «порвать упаковочку». То детство кончилось. Мытьем ли катаньем, оно ушло. Сейчас я уже другая. Да пользованная. Да битая, но… я человек. Женщина, со своими желаниями и потребностями, которой нужен мужик. И не какой-нибудь, а именно этот.

– А как же: «Он как папа»?

– Ну да. Мой отец был тоже большим… В памяти таким остался. И он заботился обо мне. Так что заботу Тигрэ, мне просто не с чем другим сравнить. Но я на него все время как мужчину смотрела. Даже в тот первый раз, когда ты меня привела, не могла не думать о том, как он навалится на меня. Смотрела, как девка на нем виснет и…

– Погоди, – в очередной раз перебила я Симку, – какая девка? Тоже ученица?

– Ну, может и ученица. На ней написано что ли?

– То есть она была одетой не для тренировки?

– Ты по городу тоже в трениках не гуляешь.

– А! Ты их на улице встретила.

– Ну, можно и так сказать.

– То есть?

– Я же говорю, захотелось мне его. А во время тренировки как-то не получилось намекнуть. Пришлось проследить…

– Та-ак, дай-ка мне слегка все упорядочить. Увидев понравившегося тебе мужчину, ты, в силу своей взрослости четко осознавая секс позыв, решаешь проследить за ним, в надежде подстроить нужную ситуацию по ходу дела?

– Так. Только у тебя звучит как обвинение.

– Но, – я проигнорировала ее замечание, – он уже оказался занят, и ты вроде как осталась ни с чем. Так?

– Ну, так.

– Однако теперь ты с ним. И, как понимаю, ни с кем не делишься…

– И не собираюсь делиться!

– То есть ту девицу ты отшила…

– Ну, пришлось кое-что предпринять. Только не надо так смотреть на меня. У них все равно все было не серьезно. Они и так расстались бы. Я только слегка все ускорила.

– А у тебя, значит, все серьезно?

– Да серьезно! Только Тигрэ долго не верил. Я за пару месяцев уговоров просто извелась вся. Но… – девчушка замялась, явно фильтруя подробности их взаимоотношений. Я же, осознав, что хромой Тимур не бросался сходу во все тяжкие, вздохнула с некоторым облегчением. Можно сказать его авторитет, в моих глазах покачнувшись, устоял практически на прежней высоте, поскольку он оказался своего рода жертвой обстоятельств. Ведь эта малолетняя оторва вполне могла взять инициативу на себя и, к примеру, залезть к спящему в кровать. А там дальше уже по шахматному: взялся – играй. Поневоле мужика пожалеешь: влетел в переплет из-за юной идиотки с буйно вызревающими гормонами. И ведь теперь, как бы он ни дергался, его легко можно прищучить. Вот только одно маленькое «но»: запах чувств Тимура даже намека на «отчаянье загнанного в ловушку» не имел. Скорей даже наоборот. Вот уж точно:

…Ах, обмануть меня не сложно,

Я сам обманываться рад.5

Тем временем Симка, закончив обмысливание, выдала:

– Короче, сейчас все утряслось.

Громкое саркастическое «Ха!» вырвавшееся из моего горла заставило практически всех посетителей зала посмотреть в нашу сторону. Слегка смутившись, я все же не удержалась от шпильки:

– Утряслось! Скажешь тоже! Моим врагам такую утряску!

– А тебе-то что? – глаза детдомовки блеснули злобой.

– А что, тренеру, с которым уже год занимаюсь, посочувствовать не могу?

– Да в чем сочувствовать-то? Ты думаешь, если у меня не все округлилась как надо, так я совсем неумеха? – прошипела пацанка, – да я книгу об этом написать могу! А уж Тигрэ изучила…

– Дура! – резко перебила я ее, – он под статьей из-за тебя ходит!

– Под какой статьей? – растерянно переспросила Симка.

– Простой, уголовной. «Развращение малолетних» называется.

– Да ты че? – ее голосок задрожал, – я ж сама к нему пришла. Он ведь два месяца от меня отбрыкивался!

– А суду без разницы. Главное факты. Ты вот несовершеннолетняя, следовательно, вина на нем.

В широко раскрытых глазах малолетки сияло неверие с изумлением, а моя чуйность добавляла краски нарастающего страха. Не за себя, а за кого-то бесконечно близкого. Обернувшись к залу, она посмотрела на своего Тигре, и я увидела, как слезинка прочертила влажную дорожку по ее лицу.

– Леночка, милая, – Симка снова смотрела мне в лицо, – пожалуйста, скажи, что это неправда. Что ты обиделась на меня и решила просто приструнить. Я не обижусь. Честное слово, не обижусь… Только скажи…

– Не скажу… – ответила я, ощущая себя изрядной сволочью. С другой стороны, эта дурочка должна понимать, во что она втравила человека:

– … Мало того ему еще могут инкриминировать изнасилование… – я посмотрела на дрожащую губу собеседницы, вдохнув ядовитую смесь ее горя с отчаяньем и, четко осознав, что избиение младенцев не для меня, постаралась сгладить свои слова, – но как раз от этого твое заявление о добровольном участии может помочь. А вот против обвинения в «растлении», на мой взгляд, единственное средство – это тайна.

– Так ты не скажешь никому, правда? – спросила она со вспыхнувшей надеждой.

– Что она не скажет? – внезапно раздавшийся бас незаметно подошедшего Тимура Рустамовича заставил нас обеих подпрыгнуть от неожиданности. Симка, тут же вскочив на ноги, прижалась побитым кутенком к своему защитнику. Грубая тяжелая мужская рука, очень нежно погладила ее по голове, успокаивая бешенное бурление эмоций.

– Так о чем вас, Лена, просили молчать? – повторил он.

– О неких отношениях, попадающих под уголовный кодекс.

– Понятно, – лицо «Тигрэ» не дрогнуло, – а понятие «Не лезь не в свое дело» вам знакомо? – его голос оставался привычно спокойным, словно он поинтересовался моей учебой, причем только из вежливости.

– Понятие знакомо, – ответила я, стараясь говорить в той же манере, – да вот только жить по понятиям не всегда комфортно…

Легкая улыбка, скользнувшая по губам тренера, показала, что он оценил игру слов, а я продолжила:

– …и если бы не мое вмешательство, Симка не появилась в этом зале.

– Это справедливо, – признал он тем же ровным тоном, – однако стоит уточнить, разговор идет на какой-то интерес или просто «за жизнь»?

Его слова прозвучали так двояко, что я не смогла разобраться, обвинили меня в шантаже или нет. Пришлось ответить в той же манере:

– Основной интерес разговора – душевное спокойствие участников.

– Да, это довольно важный фактор… Кстати, Сём, – он посмотрел да девочку, – я хотел тебя попросить принести, распечатки о соревновании. Пристрой, пожалуйста, небольшую стопочку у входа, около кабинета, раздевалки и