с Андре.
Я бы притворилась, что это Крю целует меня. Прикасается ко мне. Я отказываюсь это делать. Это было бы самой худшей уступкой. Я лучше буду соблюдать целибат, чем позволю одному мужчине трахать меня, представляя, что это кто-то другой.
Это позволило бы Крю победить.
Он имеет на меня ровно столько влияния, сколько я ему позволю.
Улица переполнена болтовней и смехом. Я не останавливаюсь ни в одном из шумных баров, мимо которых прохожу, все они наполнены мужчинами с возбуждающими акцентами и мягкими предложениями. Единственное место, где я останавливаюсь, — это винный магазин в том же квартале, что и мой отель. Я беру бутылку бордо и несу ее, как новорожденного, в вестибюль и вверх по лестнице на третий этаж.
Мой номер просторный, и все же я выхожу на крошечный балкон, который смотрит на Сену. Здесь едва хватает места для одного стула. Я сбрасываю туфли на каблуках, пальто и открываю бутылку штопором, который есть в номере. Кладу пальцы ног на кованые перила и смотрю на огни города, время от времени делая глоток терпкого вина.
Я могла бы прямо сейчас быть в постели Андре, слышать, как мне шепчут на ухо всякие сладости по-французски, а теплые руки гладят мою кожу. Вместо этого я быстро выпиваю третий бокал вина. Утром я буду чувствовать себя дерьмово.
Мой рейс завтра рано утром, так что к полудню я вернусь на Манхэттен. Скорее всего, мне придется встретиться с ним перед поздним завтраком с Софи и Надей.
С тех пор как я уехала после свадьбы, Крю хранил абсолютное молчание. Не спрашивал, благополучно ли я приземлилась. Не задавал вопрос, когда я вернусь домой. Совсем ничего.
Именно то, чего я хотела, то, чего, как я думала, я действительно хотела.
Вместо этого я думаю о том, как он сказал, что я не притворяюсь. Вспоминаю ощущение его губ на моих. Наказываю себя за все это.
Крю — это утес. Опасность. Вызов. Один неверный шаг может привести к катастрофе.
Ты сильнее этого, Скарлетт.
Но это не так. Не тогда, когда я одна, и у меня нет шансов столкнуться с последствиями. Это подтверждается, когда я вытаскиваю телефон из кармана и захожу в приложение безопасности моего пентхауса. Там только что перевалило за час ночи. Крю возвращается домой к семи часам вечера. Раньше, чем я когда-либо возвращалась. Интересно, изменится ли его расписание, когда я вернусь в Нью-Йорк? Если он будет избегать пребывания в нашем общем доме так же, как и я.
Я просматриваю камеры, пока не нахожу его. Он на кухне, разговаривает с Филиппом. Есть звук, но я его не включаю. Я пью вино из бутылки и наблюдаю, как мой муж, — все еще странно так думать, не говоря уже о том, чтобы говорить, — разговаривает с Филиппом, поедая тарелку спагетти. Он снял пиджак, но галстук все еще на нем, висит немного криво, пока он накручивает спагетти на вилку и улыбается.
Он дома и один.
Я засыпаю, наблюдая за ним.
Я скучала по Манхэттену.
Я не осознавала, насколько сильно, пока не ступила на взлетно-посадочную полосу перед частным крылом аэропорта Кеннеди. Вид на горизонт приносит неожиданное облегчение, как лечение раны, которую вы только получили. Мои легкие наполняются запахом выхлопных газов и мокрого цемента. Шум бодрит больше, чем эспрессо, который я выпила в самолете.
Машина уже ждет. Я забираюсь внутрь и приказываю водителю отвезти меня в мой офис. Лия, моя помощница, и Андреа, глава моего редакционного отдела, обе знают истинную причину, по которой я провела последние две недели в Париже. Остальные сотрудники «Хай Кутюр» думают, что это была рабочая поездка, просто не в рамках нового предприятия.
Мне нужно будет делегировать большую часть своих обязанностей либо в «Хай», либо в «Руж» (Красный (пер. фр.) — так я решила назвать свою линию одежды, — но я еще не решила, как поступить ни с тем, ни с другим. Управление и тем, и другим может стать возможным, когда у меня будет большая команда дизайнеров для бренда одежды. Я счастлива проводить в своем пентхаусе как можно меньше времени. Жонглирование двумя сложными ролями — верный способ добиться этого.
Мое возвращение в офис вызывает переполох. Я прохожу мимо кабинетов и направляюсь в свой, вполуха слушая Лию, когда она бежит рядом со мной, рассказывая обо всех моих планах на день.
Я чувствую себя дерьмово. В самолете я сменила мятый сарафан на облегающее платье-футляр, которое ношу сейчас. Жесткая ткань кажется стягивающей. Моя голова раскалывается, а конечности кажутся тяжелыми. Три часа сна и большая часть бутылки вина, явно не настроили меня сегодня на успех.
Вина Крю.
Две недели вдали от него должны были успокоить меня. Напомнить о том, как мало изменилась моя жизнь и что мои приоритеты не изменились. Скарлетт Кенсингтон может быть таким же человеком, каким была Скарлетт Эллсворт.
Шесть тысяч километров — это много. Приличное расстояние.
Но на деле это было не так.
Я думала о нем. Пока посещала фотосессии. Когда выбирала ткани. Когда Жак показывал мне эскизы. Прошлой ночью, когда я пошла домой одна.
Лия продолжает говорить. Вместо того чтобы признаться, что я не уделяю ей особого внимания, говорю ей, что мне нужно позвонить. Она выбегает из моего кабинета, закрывая за собой дверь, оставляя меня в тишине. Я опускаюсь в свое рабочее кресло и наклоняюсь вперед, чтобы помассировать виски. Впервые с тех пор, как я возглавила «Хай», я не хочу быть здесь.
Я хочу вернуться домой. Не из-за супружеских обязанностей и не потому, что скучала по сну в собственной постели. Я хочу поскорее покончить с ним. Ожидание хуже, чем все, что он может сказать или сделать. Пару месяцев назад я бы ожидала, что он будет вести себя совершенно равнодушно к моему отъезду и возвращению.
Теперь я не знаю, чего ожидать. Это раздражает и действует на нервы.
Я вытряхиваю тайленол из контейнера, который держу в верхнем ящике стола, и проглатываю его. Даже если бы я пошла домой прямо сейчас, Крю там бы не было. Он неизменно возвращается в пентхаус в семь, хотя теперь, когда я вернулась, это может измениться. Я знаю, что Лия передала его секретарше мое расписание. Если бы он захотел, то мог встретить меня в ту секунду, когда колеса моего самолета коснулись асфальта. Но это наводило бы на мысль
