у меня есть. Хочешь узнать обо всех, кто был в том автобусе с тобой? — я раскрыла папку.
Егор вздохнул, передёрнул плечами, как от холода, и, не смотря на листы, медленно закрыл папку:
— Не надо, Кать. Не хочу, — покачал он головой.
— Ты боишься узнать о своей смерти? — осторожно предположила я.
— Не хочу лезть в то, что уже никак не могу изменить, — тихо проговорил он. Сведённые брови, напряжённое лицо: Егору было явно не по себе.
— Ладно, — отодвинула я папку подальше. — Тогда без тебя прочитаю.
— На твоём месте я бы оставил эту затею, но ты же не отступишься, пока не избавишься от меня, — чуть усмехнулся он, но не обычной своей нахальной усмешкой, скорее грустной.
— Ты же хочешь найти выход из своего положения или нет? — теперь уже хмурилась я. — Вдруг я найду какие-то ответы.
— Хочу, — Егор смотрел прямо в глаза, я впервые увидела его таким печальным.
Необычные у него глаза, затягивающие в свой омут. Иногда смотришь на человека, а там во взгляде пустота, ни мыслей, ни идей, ни ума, даже заинтересованности нет, одно равнодушие, будто со стенкой разговариваешь. А у Егора всегда взгляд осмысленный, наполненный, я бы даже сказала, сильный, такой взгляд тяжело выдержать. Сколько там всего: мыслей, тайн, знаний в глубине этих карих глаз? А сейчас я впервые увидела там печаль, и жалость опять стиснула сердце.
Егор поморщился, а потом весело улыбнулся, голос его вдруг стал бодрее:
— Ты ведь со мной поделишься ответами, если найдёшь, или хомяк-Катя спрячет всё в свою норку?
— Да какой я тебе хомяк?! — возмутилась я.
— Очаровательный, — усмехнулся Егор.
Он был в своём репертуаре, не позволял себя жалеть, пускал в ход подколки, оскорбления, шутки, готовый на всё, чтобы переключить мои мысли. Я уже давно перестала обижаться, но почти всегда возмущалась. Интересно, что же у Егора на душе? Что-то явно тяготило его. Я задумалась, опять позабыв, что мои мысли для него как на ладони. Егор смотрел мне в глаза, усмехался. Я увидела хитрую ухмылку и мысленно плюнула, осознавая, что он всё слышит.
Глава 29. Ответы от мёртвых
Я очень боялась звонить родственникам погибших. После того как прочитала подробности их смертей, заключения медицинских экспертов, у меня волосы по всему телу вставали дыбом. И последние три ночи плохо спалось, снились кошмары, я была сама не своя, но всё не решалась позвонить. Боялась. Моя выдуманная легенда трещала по швам, казалось неправдоподобной, но, если рассказать людям правду, они точно не поверят. Ещё я боялась лезть в чужое горе. Что, если родственники не оправились от потери, и мой звонок станет лишним напоминанием?
Егор чувствовал моё настроение или следил за мной. Когда я однажды проснулась и вскрикнула от кошмара, включил лампу, я не могла отдышаться, свет нервно дёргался — он явно хотел что-то сказать, но непонятно, что именно.
На третий день я решилась. Нужно было сделать всего девять звонков, девять родственников погибших. Тех, кто выжил в аварии, решила не тревожить.
Первым погибшим был мужчина, водитель автобуса. Звонила его жене, и пока шли гудки, у меня бешено колотилось сердце, мысленно я надеялась, что женщина не ответит, но трубку взяли. Я протараторила миллион извинений, заранее попросила прощения и за вторжение, и за разговор, но жена погибшего ответила с пониманием. Никогда не думала, что я эмпатийный человек, но вдруг разрыдалась, когда женщина начала рассказывать про своего мужа, их жизнь до аварии, я почувствовала её боль, слышала, что ей хочется поделиться, вспомнить о родном человеке с теплотой.
Я ожидала чего угодно, но не такой задушевной беседы. Из глаз лились слёзы, которые я уже перестала утирать. Этот разговор не дал ответов: ничего странного после смерти мужа в её жизни не происходило, но зато у меня остался тяжёлый осадок скорби.
От второго звонка просто трясло — я позвонила пожилой женщине на пенсии, у неё погиб сын. Она больше часа пересказывала всю его биографию, расписывала достижения и победы. Сказала только, что сын часто приходит к ней во сне и говорит, что всё будет хорошо. В конце она предложила сходить вместе на кладбище. Я не отказалась, но договорилась позвонить ей позже, мне стоило сначала обсудить с Егором. Если погибший тоже стал призраком, то без Егора этого не узнать.
После этого разговора я больше не хотела никому звонить, не ожидала, что люди вдруг начнут столько рассказывать об умерших, мне морально было тяжело. Я словно пропускала их слова и чувства через себя.
Захотелось не привычного кофе, а крепкого сладкого чая. Я ставила чайник, а руки в этот момент тряслись. После горячего напитка чуть пришла в себя и сделала третий звонок. Менее удачный — нарвалась на сына погибшей женщины, а вот он сдерживать себя не стал и нагрубил в трубку, похоже, решил, что я журналистка или хочу предложить какие-то услуги, но его можно было понять.
Четвёртым в списке был Егор, его брату я не стала звонить, для меня это был минус один трудный разговор. Да и что нового тот мог рассказать? Я хотела найти ответы, а не подробности прошлой жизни Егора.
К каждому звонку я подходила с осторожностью, деликатностью, пыталась выстроить эмоциональный блок, чтобы меня так сильно не задевали эти разговоры, но не могла, забывалась, может, поэтому люди и начинали делиться, верили мне, потому что я искренне им сопереживала. Но звонки не дали результатов, кроме бабушки, к которой во сне приходил сын, ни у кого больше не происходило ничего мистического.
Оставался последний звонок. Погибшей была женщина пенсионного возраста, а в контактах значилась её дочь. Я вздохнула, морально настроилась и нажала вызов.
Похоже, я застала её врасплох, она кому-то ещё договаривала фразу, когда ответила. Я предложила перезвонить, когда ей будет удобно, но женщина заинтересовалась, когда я вкратце рассказала, по какому поводу обратилась. Мы проговорили не больше пяти минут, когда я спросила, не происходило ли чего необычного после аварии.
— Со мной нет, а вот с дочкой происходит, — поделилась она. — У неё периодически возникают видения. А вы ведь в Твери живёте? — спросила внезапно.
— Да.
— Мне и правда сейчас не очень удобно разговаривать. Но, если хотите, на выходных можете заехать в гости, сами спросите у дочки про видения, — неожиданно пригласила женщина к себе. — Она любит гостей, а после аварии друзей растеряла, скучает без общения. Думаю, она вам обрадуется.
Я не отказалась, меня очень заинтересовали видения девочки.
