Вошел официант и раздвинул занавески. За ним стояла Грэтхен Ларк в белом облегающем пальто. Мы встали, и Делл одобрительно кивнул мне.
– Ну, а теперь я вас покину, – сказал он. – Сейчас начнется шоу.
– Входи, крошка, – пригласил я ее.
Улыбнувшись, она сняла пальто и бросила его на спинку стула. На ней было черное платье с глубоким вырезом.
– Ты выглядишь очень сексуально, – заметил я.
– Я этого и добивалась.
Я сделал знак официанту, и он принес выпивку. Я сунул ей в рот сигарету и дал прикурить.
– Я очень беспокоилась о тебе, – сказала она.
– Почему?
– Потому что… ты же знаешь, последний раз…
– Я еще жив.
– Ты выполнил свое намерение?
– Отчасти.
Она выпустила в воздух струю дыма и умоляюще посмотрела на меня.
– Тайгер, надеюсь, так и будет впредь: я не знаю, чем ты занимаешься, и, думаю, что это к лучшему, но прошу тебя – будь осторожен.
– Обещаю.
Она перегнулась через стол и взяла меня за руку. У нее были длинные прохладные пальцы, на них остались следы голубой краски, которую она, очевидно, не сумела смыть.
– Как продвигается портрет? – спросил я.
– Еще один сеанс и все. Но кто знает, когда у мистера Селвика снова найдется время. У него начинается рабочая неделя.
– Наверное, он рад, что может отдохнуть у тебя? Она улыбнулась.
– Да. Когда ему плохо, он приходит ко мне. Сидит в кресле и глотает свои пилюли. Никто ему не мешает, телефон не звонит. Иногда он даже засыпает. – Грэтхен сжала мою руку. – А когда я тебя нарисую?
– Обнаженным? – спросил я.
– Конечно, – невозмутимо сказала она. Мы оба рассмеялись.
Заиграл оркестр. Свет померк, и в луче прожектора появились четыре девушки. Они начали танцевать, вращая бедрами.
Грэтхен разочарованно взглянула на меня. Я пожал плечами.
Музыка смолкла, девушки исчезли и на сцену под ритмичную дробь барабана выскочили апаши: он – в обычной фуражке, черном пиджаке и красных брюках, она – в черной юбке с разрезом на боку и в свободной красной блузе. Они демонстрировали в танце обычную любовную игру: она манила его, отступая и увертываясь, а он охотился за ней.
– Я думала, твой друг предложит нечто особенное, – сказала Грэтхен.
– Я не знаю этого номера, – ответил я.
Танец становился более диким, барабанная дробь участилась, и неожиданно зрители увидели, что мужчина постепенно срывает с партнерши одежду.
Лица зрителей опять загорелись, влажные руки вцепились в края столиков.
Теперь танцующая пара превратилась в вихрь борющихся рук и двигающихся ног. Женщина была почти обнаженной. Наконец апаш сорвал с нее последнюю деталь туалета, а она вдруг дернула его за рубашку. Та расстегнулась и они упали на пол, свившись клубком. Тут же все увидели «изюминку» номера: оба исполнителя были женщинами.
Я отпил виски и бросил взгляд на Грэтхен: на ее виске пульсировала жилка, она побледнела и даже не обратила внимания, что в ложу заглянул Делл.
Я вышел. Делл отвел меня в угол и прошептал на ухо:
– Вашего человека видели. Сначала в магазине деликатесов. Потом его проводили до одного маленького кинотеатра.
– «Гренобля»? Он кивнул.
– У вас неплохой аппарат.
– Делаем, что можем. Он спрашивал у администратора, будет ли завтра и сегодня иностранный фильм.
Бедняга Чарис, подумал я. Тоска по родине доведет его до могилы.
– Ваш человек не узнал, где он живет?
– К сожалению, нет. У моего приятеля аллергия на полицию, а там на углу стоял коп, поэтому он не рискнул идти дальше.
– Большое спасибо, Делл.
Я вернулся в ложу. Номер приближался к концу. Посетители, не стесняясь, вставали, чтобы лучше рассмотреть происходившее на сцене. В этот момент прожектор погас, и загорелось обычное освещение.
Грэтхен постаралась разрядить обстановку нервным смешком. На ее лице еще было виноватое выражение.
– Это невероятно, – хрипло сказала она.
– Я же тебя предупреждал.
– Ты видел лица людей? – Она указала на столики – Особенно женщин.
– Тебе достаточно посмотреть на себя в зеркало, – заметил я с улыбкой.
– И ты мог так просто уйти?
– Я и не то еще видел в старушке Европе. Она выжидательно улыбнулась.
– Твой приятель опять предлагал тебе комнату?
– Нет, кое-что получше. Пойдем?
– Если хочешь.
– Хорошо. Я отвезу тебя домой.
– Зайдешь ко мне?
– Нет. Сегодня мне нужно как следует подумать и выспаться.
Мы простились с Деллом, и он вызвал такси. В машине она попросила сигарету.
– Ты красивая, – сказал я.
– Красивее Эдит Кен? – насмешливо спросила она.
– Эдит другого типа.
– Она ревнует. Не показывает этого, но женщины всегда чувствуют такие вещи.
– Разве ты сказала ей, что мы встречаемся?
– Конечно. Мы разговариваем по телефону почти каждый день. По-моему, она расстроилась, когда узнала об этом. – Грэтхен улыбнулась. – Откровенно говоря, мне это безразлично. А тебе?
– Я сижу рядом с тобой, дорогая. Она искоса взглянула на меня.
– В твоем лице всегда что – то меняется, когда ты говоришь о ней.
– Правда?
– Ты был когда – то влюблен в нее? Я закинул голову.
– Давно. Лет двадцать назад.
– Но как же…
Я видел в ее глазах любопытство, но мне не хотелось сейчас его удовлетворять.
– Может быть, на днях я тебе расскажу.
Я остановил такси перед ее домом и попросил водителя подождать. Мы вышли из машины, и я проводил ее до двери. Она подняла ко мне лицо: ее губы были влажны, глаза блестели.
– Спасибо за прекрасный вечер, Тайгер, – сказала она. Я поцеловал ее.
– В следующий раз позвоню тебе пораньше, дорогая. Кивнув, она поднялась по лестнице. Я повернулся, чтобы идти к такси, и заметил подъезжающую машину. Меня кольнуло зловещее предчувствие. В распоряжении была только одна секунда, и я бросился на мостовую позади двух мусорных баков. И в тот же момент послышались выстрелы.
Пули ударились в металл и рикошетом отскочили в стену за мной. Одна задела рукав пиджака, вторая чиркнула по асфальту. Я не мог пошевелиться, не мог достать пистолет, так как при этом высунулся бы из-за укрытия. Мой шофер такси не стал испытывать судьбу. Он развернулся, описал дугу вокруг приближающейся машины и укатил.
