– Кто из вашего отсека прыгнул первым? – стал я разжевывать Кроту ситуацию.
– Этот… – нахмурившись, ответил Крот и тронул себя под носом. – С усами… Ну, ваш напарник, не знаю его фамилии.
– Правильно! – едва не плача, проговорил я. – Первым из вашего отсека прыгнул Морфичев. А из нашего, одновременно с ним – Ирэн. И только две минуты спустя – мы с вами. Эти идиоты перепутали очередность!.. Господи, за что же ты меня так наказал!
Я снова обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону.
– Вас наказал! – не сдержал обиду Крот. – Меня, между прочим, он тоже наказал!
– Конечно! – съязвил я. – Вы же мечтали оказаться со мной в одной паре! Можно сказать, вам повезло, ваша мечта сбылась.
– Мечта-то сбылась, но…
– Что «но»?
– Команды-то рассыпались. А мне нужен верный спасатель, чтобы вместе с ним победить и взять призовой фонд.
– Вы все шкуру неубитого медведя делите.
– Это вопрос принципиальный, и с ним надо определиться сразу.
Я поднялся на ноги и поправил на себе лямки рюкзака.
– Вот что, Лобский, – сказал я. – Не знаю, на какой выигрыш вы рассчитываете. Это ваши проблемы.
– Что значит, мои проблемы? – заволновался Лобский. – Куда это вы собрались?
– Искать Морфичева.
Крот вскочил и схватил меня скользкой рукой, будто вымазанной в жирном креме.
– Постойте, постойте! Так дело не пойдет! – категорично заявил он. – Вы спасатель, но собираетесь бросить меня здесь одного?
– Я не ваш спасатель. Ищите свою напарницу.
Но Крот еще сильнее стиснул мое запястье. Он шумно выдыхал воздух через ноздри, на его щеках проступил румянец, глаза заблестели, как будто Крота лихорадило.
– Знаете что, Вацура, – сказал он проникновенно, с глубоким чувством. – Помимо Игры существуют еще и нравственные, общечеловеческие понятия. Неужели вы оставите меня здесь одного, и ваша совесть будет спокойной? Неужели из-за ошибки легкомысленного и безответственного продюсера вы возьмете такой грех на душу?
Я поморщился как от зубной боли.
– Лобский, не стройте из себя жертву бессердечия. Вы что, инвалид? Или беременная женщина? Ноги-руки, надеюсь, целы? Идите за мной и не отставайте. Нам, в общем-то, пока идти в одном направлении.
И тут я понял, что угодил в ловушку к Кроту. И он это понял. Его глаза лукаво блеснули. Он сделал осторожный шажок назад и взялся за лямки своего рюкзака.
– В одном направлении? – переспросил он. – А вы знаете, в каком именно?
И как это вылетело у меня из головы! У меня же не было карты! Спасателям она не выдавалась, как и компас. Я попал в полную зависимость от Крота. Судьба надсмехалась надо мной! Я оставался сильным, выносливым, полным здоровых амбиций, но без карты и компаса я был слеп, как полуденная сова.
Незачем было долго размышлять. У меня не было выбора.
– Хорошо, – сказал я, мучительно признавая свое поражение. – Пойдем вместе. Давайте карту!
Я требовательно протянул руку. Но Крот, неприятно улыбаясь, отступил еще на шаг.
– А вы… не обманете меня?
– Лобский, мы зря теряем время! – напомнил я.
– Почему же? Вовсе не зря, – возразил он. – Вовсе не зря… – Он смотрел на меня исподлобья, слегка щурясь. – А где гарантия того, что вы, заполучив карту, не убежите от меня? Ведь я ваш соперник, и грех не воспользоваться таким удобным случаем… Разве я не прав?
Он выводил меня из себя. Я набычился.
– Вы мне подсказали блестящую идею, – прорычал я. – Как вы думаете, сколько мне понадобится времени, чтобы отобрать у вас карту силой? Или вы считаете, что я не смогу этого сделать?
Я с многозначительным видом шагнул вперед. Крот немедленно встал в позу, которая, по его мнению, была боксерской стойкой.
– Имейте в виду, – предупредил он, – во мне девяносто пять килограммов натренированных мышц. Мой удар обладает колоссальной разрушительной силой. Я с легкостью разбиваю стопку кирпичей…
– Вы мне надоели, – признался я. – Будем искать своих напарников или слушать ваши рассказы про кирпичи?
Некоторое время Лобский подозрительно смотрел мне в глаза, размышляя над тем, как выгоднее распорядиться тем козырем, который ему выпал, и не остаться в дураках.
– Отойдите на десять шагов! – потребовал он. – И не вздумайте ко мне приближаться, пока я не разрешу.
Я не стал с ним спорить, отошел к своей луже и стал отмывать от глины ботинки. Лобский, убедившись, что я нахожусь достаточно далеко от него, скинул рюкзак, вынул из него планшет и пристроил его на коленях. Вязкую, как пластилин, глину мне приходилось соскабливать с подошв коротким охотничьим ножом, который я нашел у себя в рюкзаке. Время от времени я кидал взгляды на Лобского. Не выпуская меня из поля своего зрения, он крутил компасом и планшетом, пытаясь сориентироваться на местности, и хмурил брови.
– Куда они нас забросили? – с раздражением бормотал он. – Ничего не понимаю. Пьяные были, что ли…
Я подумал: а чем сейчас занимаются Морфичев и Ирэн? Надеюсь, никакого конфликта между ними не произошло? По логике вещей, Морфичев должен убедить Ирэн как можно быстрее разыскать нас с Лобским. А что еще остается Морфичеву? Ирэн он не бросит, но и к финишу с ней не пойдет. Зачем ему эта обуза? С ней ему не видать призового фонда, как своих ушей.
Этот вывод несколько успокоил меня, хотя я вовсе не горел желанием встречаться с Ирэн. То, что она сказала мне перед прыжком, слишком задело меня за живое. Я не скажу ей ни слова при встрече. Даже не взгляну на нее. Молча пожму руку Морфичеву, и мы сразу же побежим по своему маршруту. А Ирэн пусть остается с Кротом и слушает байки про колоссальную разрушительную силу его удара.
Но что там притих Крот? Я посмотрел на него. Крот уже закончил расчеты, уложил линейку в планшет и затолкал его в рюкзак. Выглядел он сконфуженным, хотя старался не подавать виду. Если этот чудик неправильно определит направление, то нам придется очень долго искать Морфичева с Ирэн.
– Видите вон то дерево с расщепленным стволом? – спросил он, махнув рукой в лесные дебри. – Вот туда и шагайте. А я за вами.
– Вы уверены, что правильно определили направление?
– Не надо принимать меня за полного неуча, – колко ответил Лобский. – Я помню школьную программу и способен нарисовать равнобедренный треугольник. – Он отломил сухую ветку и стал крошить ее и кидать себе под ноги. – Один его катет – это мой маршрут к финишу. Другой – маршрут вашего напарника. А гипотенуза – расстояние между нами и ними.
– А как вы узнали это расстояние? – спросил я, надеясь «завалить» Крота на импровизированном экзамене.
– Так вы ж мне сами сказали: две минуты полета самолета, двадцать километров.
