той ночью Исаак был в Эдинбурге. Жюль, когда просил о помощи, сказал, что видит Исаака, однако почти все мы знаем, как выглядит король вампиров, только по изображениям и видеоматериалам. Существовала вероятность, что Жюль ошибся – так полагали некоторые охотники в чате. Я же не сомневался в словах Жюля. Раньше мы с ним дружили, но из-за той ситуации с Кейн отношения разладились. Жюль был чертовски хорошим и чертовски недооцененным охотником. Он всегда строил из себя клоуна, но на самом деле отличался умом и смекалкой. Жюль не стал бы бездумно говорить об Исааке.
Стук в дверь выдернул меня из задумчивости.
Я резко сел на кровати. Гостей я не ждал, и люди редко заглядывали ко мне, ошибившись дверью. Друзей в штабе у меня не осталось, да и последние три года я здесь почти не жил.
Свесив ноги с кровати, я надел очки, потому что контактные линзы уже вытащил. Без окуляров я слеп как крот.
Открыв дверь, я озадаченно моргнул. Неужели меня сморило, и теперь я вижу во сне воспоминание?
– Привет.
На пороге стояла расстроенная Кейн. На ней огромное худи, в котором она почти тонула. Рыжие волосы собраны в простой пучок на затылке, под воспаленными глазами темные круги, а взгляд… Взгляд очень ясный и полный ярости. Ярости, которая направлена не на меня. И все же я очень насторожился.
– Привет.
– Можно войти? – кашлянула Кейн.
Я медлил. Наше с Кейн общение трудно назвать хорошим. С другой стороны, чувствовалось, что она пришла сюда не ругаться. Я посторонился, надеясь, что не пожалею о своем решении.
Кейн прошла мимо меня и скользнула взглядом по комнате, похожей на ее собственную как две капли воды. Кровать, встроенный шкаф с зеркалом, письменный стол, над которым висел старенький телевизор, и маленькая ванная комната с душевой кабиной. Только, в отличие от спальни аккуратистки Кейн, в моей царил жуткий беспорядок. Повсюду валялось оружие, одежда, стены увешаны заметками и наблюдениями, относящимися к Исааку, его вампирам и другим сверхъестественным тварям. На письменном столе громоздились книги о Бальдура – несколько дней назад я взял их в библиотеке.
– Здесь все, как раньше, – заметила Кейн, взяв со стола тетрадь, одну из тех, которые я использовал не для заметок, а для рисования. Хобби. Правда, времени на него почти нет.
Я забрал из рук Кейн скетчбук.
– Зачем пришла, Блэквуд?
– Они прекращают поиски Жюля.
Об этом в групповом чате ничего не писали…
– Откуда ты знаешь?
– Мама с папой рассказали. Они, родители Жюля, Грант и Ксавьер посовещались в узком кругу и приняли такое решение, потому что о его местонахождении до сих пор ничего не известно. Прошло уже три дня, они больше не хотят тратить ресурсы штаба, – объяснила Кейн. Судя по горечи в голосе, это были прямые цитаты, а не ее выбор слов.
Меня решение Гранта и других не удивило. Поиски папы длились два дня. Никто вон из шкуры не лез ради охотников, пропавших за последние годы. И дело не в бессердечности. Такая у нас работа, надо уметь это принимать.
– Это не объясняет, почему ты здесь.
Кейн глубоко вздохнула и, явно пересиливая себя, выпалила:
– Мне нужна твоя помощь.
Я приподнял брови:
– Тебе нужна моя помощь?
– Да, именно так я и сказала. Или у меня проблемы с дикцией?
Во мне взыграло любопытство, достаточно сильное, чтобы я прислушался к следующим словам Кейн, а не абстрагировался от них.
– И что ты от меня хочешь? – скрестив руки на груди, поинтересовался я.
Кейн нервно спрятала руки в карманы огромного худи.
– Чтобы ты пошел со мной на охоту.
Я моргнул. Раз. Два. Три. Четыре. И тут меня разобрал смех.
– Ты шутишь, да?
– Нет, – невозмутимо ответила Кейн.
– Неужели ты серьезно? – развеселился я.
Кейн кивнула, и мне захотелось еще раз громко расхохотаться. Она бесстыдно предала доверие, которое я однажды ей оказал, унизила меня, а теперь хочет, чтобы мы снова стали охотиться вместе? После того, как игнорировала меня три года?
– Что скажешь? – с нажимом спросила Кейн, когда молчание затянулось.
Я покачал головой.
– Поразительно. После всего случившегося ты серьезно думаешь, что я вернусь, поскольку замена, которую ты мне нашла, погибла? Забудь. Я не дрессированная обезьяна, чтобы прыгать по первому твоему свисту.
Кейн хватило порядочности устыдиться.
– Я… Я знаю.
– Чудно, тогда уходи, – я открыл дверь, чтобы Кейн убиралась прочь.
Поколебавшись, она все-таки сделала шаг вперед – но не вышла из комнаты, а снова остановилась прямо передо мной.
Опустив взгляд, я увидел яркую россыпь веснушек на носу Кейн. Давно же мы не находились друг к другу так близко… Мне достаточно пошевелить мизинцем, чтобы коснуться ее. Годы отчуждения будто обратились в ничто: физически я реагировал на Кейн так, будто забыл, что ненавижу ее. Сердце выскакивало из груди, руки зудели от желания поскорее дотронуться до бывшей напарницы. Нет, этому не бывать. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.
– Чего застыла? – прорычал я, злясь, скорее, на самого себя, чем на Кейн. Серьезно, почему она еще здесь?
Кейн, кажется, не задело мое отталкивающее поведение.
– Я хочу, чтобы ты помог найти Жюля, – ответила она.
Впервые за наш разговор Кейн призналась, что ей от меня по-настоящему нужно.
– Ты ведь сама сказала, что поиски прекращаются.
– Это так, но… – Кейн перевела дух. – Я не готова предать Жюля.
Да что ты говоришь.
– Хочешь пойти против решения штаба?
– Да.
– Но ведь правила…
– К черту правила, – перебила меня Кейн. В глаза снова вспыхнули злые огоньки, которые я заметил, когда она только пришла. – Они мысленно похоронили Жюля, хотя нет никаких доказательств, что он мертв. Я этого так не оставлю.
– И предполагается, что я тебе помогу.
Кейн уверенно кивнула – будто заранее все хорошо взвесила и обдумала.
Интересно, она сама понимает, насколько это иронично? Три года назад мы были в похожей ситуации, и я просил Кейн о помощи. О помощи, в которой она отказала.
– Спасибо, я воздержусь.
– Это из-за того случая?
Ага, значит, Кейн оценила иронию судьбы.
– Нет, просто другие правы. Жюль мертв.
– Ты этого не знаешь.
– Нет, прекрасно знаю, – заявил я, потому что действительно так думал, а не из вредности или желания отомстить. Еще в оружейной, слушая Гранта и мать Кейн, я осознал, что с Жюлем все кончено. – Видишь? – я показал татуированную руку. – Каждый штрих обозначает убитого вампира. Сказать, сколько их всего? Больше восьмидесяти, и это за три года. Я знаю кровососов лучше любого охотника. Они – монстры и заложников не
