руке пламя. С громким криком он упал на землю и быстро перекатился, надеясь меньше попасть под удар.
Паучиха среагировала на крик и рванула в его сторону. Сильный размашистый удар все же смог задеть Амоса, лежащего на правом боку в луже. Он почувствовал боль в левом боку и между ребрами. Паучий коготь зацепился за нижнее ребро и процарапал кость, чудом ее не выдернув. Боль была настолько сильной, что заставила его сложиться пополам.
— Элим! — Отчаянно крикнул Амос.
Элим появился из воздуха в довольно прозрачной форме. Он напал на паучиху и дернул за заднюю лапу, оттаскивая от Михея и Амоса.
Паучиха упала и взвыла, чувствуя крючковатые зубы в своей плоти. Ампула с остатками яда, валяющаяся на земле, разбилась под ее весом и вонзилась в брюхо. Она пыталась подняться, все еще сопротивляясь действию яда, но ее движения были замедленными. Она сильно моргала глазами, так как яд уже начал поражать зрение. Элим практически растворялся, но изо всех сил пытался ее удерживать, чтобы дать как можно больше времени хозяину.
Чародей держался за раненый бок и стонал от жгучей боли. Сил на то, чтобы прижечь новую рану, у него не осталось. Даже попытка зажечь крошечный огонек могла забрать последние силы Элима.
Он пытался подняться, смотря на извивающуюся паучиху перед ним. Ее лапы в судорогах подергивались. Таора все меньше сопротивлялась и все больше хрипела. Дыхание было со свистом и неприятным бульканьем.
Элим, потеряв оставшиеся силы, растворился.
Паучиха лежала на земле и приподнялась на руках, пытаясь встать, но лапы отказывались работать. Ее белоснежные волосы были испачканы в грязи и в ее собственной голубой крови. Она смотрела на Амоса в ответ снизу вверх и понимала, что больше никогда не встанет.
— Не убивай моих детей, Амос. — Ее голос был хриплым и булькающим.
Она смотрела на него с легкой надеждой и горечью.
— Не мое право убивать их. Это был честный бой, Таора.
Амос поклонился ей в знак признательности, даже через боль. Это был очень слабый поклон, немного напоминающий покачивание головы, но он был искренним.
— Спасибо… — Она тяжело вдохнула полные легкие и опустилась на землю. Больше она не дышала.
Чародей, шатаясь, подошел к Михею и сел рядом, проскользив спиной по стене. Его дыхание было очень сбивчивым и хриплым. Михей смотрел на учителя полными ужаса и слез глазами. Его губы предательски тряслись.
Сам он очнулся только под конец боя и понял, что его левая рука полностью не работает. Все, что ему оставалось, это смотреть, как учитель и Элим из последних сил пытаются спасти его. Теперь же его учитель был рядом, но в ужасном состоянии. И все это из-за него. Так он считал.
Он начал осматривать Амоса. Тот же просто взял и одной рукой прижал плачущего ребенка к себе. Ученик взревел еще сильнее, прижимаясь к своему спасителю.
Мальчику так многое хотелось ему сказать, но он не мог, слезы застилали глаза, а в горле стоял ком. Амос смотрел куда-то в пустоту, запрокинув голову.
— Михей… Ты идиот. — Амос измученно засмеялся, но сразу закашлялся. — Я так счастлив, что ты жив… — Амос чуть сильнее прижал его к своей груди.
Михей издал всхлип и сжался в комочек. Маг погладил его волосы. Он посмотрел на труп паучихи среди поля голубых цветов и вздохнул с грустью. Он почувствовал неприятные прикосновения к правой руке, что лежала на земле. С руки капала кровь, окропляя землю. Учитель обессиленно вздохнул. Его бок болел, и усталость накатывала. Он кашлянул, отчего ребенок на его груди быстро отпрянул. Михей вновь стал всматриваться в лицо учителя, ища ответ на свой незаданный вопрос.
— Со мной все в порядке… кхе. — Он знал, что учитель был не в порядке, волосы совсем растрепались, лицо и одежда испачканы в крови. В голубом свете он казался еще более бледным, чем обычно.
Только сейчас мальчик заметил, что вокруг них распустились маленькие цветы. Они были голубого цвета и источали свечение. Они были везде. Позади них на поле битвы, под трупом паучихи и прямо под учителем. Он обеспокоенно поднял глаза.
— Мастер… Откуда? Это же… Перецетус… — Он оценивающе посмотрел на учителя и отбросил все вопросы. — Ладно, давайте убираться отсюда!
Мальчик стал помогать учителю подняться, хотя сам еле стоял. Тот кряхтя поднялся и оперся на рапиру, что вернулась в исходную форму трости.
— Подбери мой кардиган, — сказал Амос, с трудом кивая в сторону вещи.
Михей с опаской обошел труп паучихи и поднял грязную вещь, теперь больше напоминавшую огромный кусок болотного мха. Он снова вернулся к Амосу.
Михей пытался поднять измученного чародея, но они оба теряли равновесие, поскальзывались или сворачивались от боли, а после сразу падали. С четвертого раза у них получилось встать и в весьма неустойчивом положении придерживать друг друга. Земля была все такой же скользкой, а они стали более шаткими. Опираясь друг на друга, они шли к выходу, но мальчик остановился, отчего Амос снова взвыл, прочувствовав раны.
— Я вспомнил, что она оставила коконы в том пролете.
Он указал головой на соседний поворот.
— Пусть там и остаются, она отдала свою жизнь за них… — Михей помрачнел и опустил голову.
Амос сделал шаг вперед, увлекая за собой Михея. Казалось, это была самая долгая и тяжелая дорога в их жизни. Хотя у Амоса и не такое бывало.
Из колодца выглядывал морской черт. Он был уже раза в два шире, чем обычно, и больше напоминал жабу. Вероятно, он находился на воздухе очень долго, ожидая их возвращения. Даже под раздутыми веками виднелось беспокойство в крошечных глазах-бусинках.
— Ох, акульи потроха, что с вами случилось?! Вы где были?! Я места не мог себе найти! — Он так возмущенно кричал, что из его рта плескала вода и даже пенилась.
— Потом расскажу… — с трудом произнес Амос.
Они тяжело ввалились в дом. Амос опустился на скамейку у камина и облокотился на стену. Михей закрыл дверь.
— Михей, принеси мне лекарство, — произнес хриплым голосом учитель.
Он все еще держал рану на боку, пытаясь остановить кровь. Ученик кивнул и быстро убежал в комнату. Вернулся он так же быстро.
— Мастер, я-я не знаю, что брать… я не чувствую! — Взгляд его был очень испуганным и совершенно растерянным.
— Именно поэтому я и говорил тебе никогда не снимать браслет, — с упреком произнес чародей, раздраженный болью во всех частях тела.
— Но я… — Михей проверил руку, но браслета там действительно не оказалось.
Кровь от лица отхлынула.
Учитель снял одно из своих
