свиньи и глядели на всех равнодушными глазами. Мертвая душа плакала, потеряв дорогу домой в вечную обитель.
Они молча наблюдали, как Ми-фужэнь достает из котлов вареное мясо, а потом хриплым голосом кричит, как ворона:
— Сколько листьев в джунглях,
Столько людей на земле…
Кто-то должен умереть!
Мир полон горя.
Жизнь кончается смертью.
Кто-то должен умереть!
В лесу темно и душно,
Мир переполнен людьми…
Кто-то должен умереть!*[107]
Ми-фужэнь бросила в котел печень и другие внутренности петуха, зарезанного Фэн Цзы и-ши, чтобы покойный дух мог их съесть. Тогда дух петуха присоединится к нему в мире инь и будет показывать дорогу к воротам загробного царства.
Бай Юй смотрела на ритуал пустыми глазами. Горе поглотило ее. Холод в это время проникал в нее все глубже. Она забыла обо всем, а когда очнулась, обнаружила, что ее бьет дрожь, и зубы стучат друг об друга.
Она посмотрела на Юй Ваньсин и испугалась.
Ваньсин-цзецзе стояла, прямая и стройная, как молодой кипарис, прекрасная даже в уродливом платье из пеньки. Лицо ее было спокойно, а глаза — пристойно опущены, но губы были мертвенно-синие. Белый и безжизненный, ее чистый профиль был как будто изваян из мрамора, без единой кровинки. На фоне свинцового пейзажа Юй Ваньсин уже сама казалась существом из царства мертвых.
Юй Ваньсин немного повернула голову и искоса посмотрела на подругу. Ее взгляд был тяжелый и твердый, как могильный камень. Сквозь обычную мягкость и безмятежность любимой наложницы генерала Сяна в тот момент проступила ее внутренняя сила, которая не давала ей поступиться достоинством и пожаловаться на холод.
Между тем, Ми-фужэнь куда-то незаметно подевалась.
Темнело, дождь полил сильнее, и ночь была, как холодная вода.
Бай Юй с Юй Ваньсин стояли одни, а лужи на земле тихо покрывались первым тонким льдом.
Ми-фужэнь забыла про них?
Или не забыла?
Посмотрев еще раз на застывшую старшую наложницу, Бай Юй очнулась.
Или фужэнь намеренно убивает соперниц, которых она ненавидит и боится?!
С точки зрения обрядов, это было идеальное преступление. Все женщины были, как положено, в траурных одеждах из пеньки, но молодые наложницы стояли неподвижно под снегом и дождем, а фужэнь непрерывно двигалась возле теплых котлов. Никто не посмеет заподозрить злой умысел. А то, что погода повернула на зиму, это воля неба, винить тут некого.
Мир полон горя, что поделаешь.
Простудились во время жертвоприношения и умерли, но с места не сошли — люди долго будут с уважением вспоминать благочестивых наложниц семьи Сян.
Ми-фужэнь раскрошила в курильницах пахучие травы и села на подушку между жаровнями. После долгого пребывания на улице, ее разморило в тепле.
Когда Бай Юй без стука вошла в спальный покой, Ми-фужэнь мирно спала, привалившись к стене, уронив на пол гадальные бамбуковые палочки. Служанки не посмели заступить дорогу молодой госпоже, они только нерешительно переглядывались.
— А? — сказала Ми-фужэнь, вздрогнув.
Когда она увидела Бай Юй, она затряслась и начала отползать подальше. Младшая наложница была холодная и бледная, как смерть.
— Ты кто?! — закричала Ми-фужэнь, не зная, привидение пришло к ней или человек.
— Я Бай Юй, — ответила Бай Юй, но онемевшие от холода губы только беззвучно пошевелились.
Ми-фужэнь поняла, что спрашивать бесполезно, потому что с того света звук не доходит.
— Уйди. Уйди, — забормотала старшая женщина, вжимаясь в угол.
Больше всего на свете она боялась призраков. На втором месте была Бай Юй.
Призрак мертвой Бай Юй — как мы вообще дожили до такого кошмара?!
Бай Юй не могла говорить, поэтому она отрицательно помотала головой.
Это была бессознательная физиологическая реакция.
Она так замерзла!
А в комнате было так тепло!
Она совсем не хотела уходить!
В комнате у фужэнь горели три пузатые медные печки, наполненные древесным углем. У нее даже была теплая лежанка, которая нагревалась теплым дымом от специальной печи в соседней комнате.
— Не уйдешь?! — с ужасом прошептала Ми-фужэнь. — Но тебе тут нельзя, тебе надо возвращаться домой…
Бай Юй утвердительно кивнула.
Она была согласна, что входить к Ми-фужэнь без приглашения нехорошо, и она очень хотела пойти к себе в домик и залезть под одеяло.
Ми-фужэнь имела в виду, что, раз уж Бай Юй умерла, ей не место на земле, а пора уже отлететь на небеса.
— Я всегда любила тебя, как родную сестру, — захныкала фужэнь, у которой ум за разум зашел от страха. — Я тебя наставляла… заботилась… Зачем ты пришла? Что ты теперь хочешь?
Она попыталась соорудить на своем злобном лице подхалимскую улыбку.
Бай Юй для пробы пошевелила губами. "Ваньсин-цзецзе и я очень замерзли," — хотела сказать она.
— Вансинь… — медленно проговорила Бай Юй, не очень еще владея речевым аппаратом.
— Ты хочешь Вансинь?! Забирай!
Сумасшедшая женщина радостно закивала, не веря в свое счастье, что так легко отделалась от злобного призрака.
— Договорились, — сказала Бай Юй.
Она тоже плохо соображала, потому что мозги у нее не совсем оттаяли. Она была довольна, что фужэнь отпустила ее домой и разрешила забрать Ваньсин-цзецзе.
Утром грудь Бай Юй разрывалась от боли. Надоедливый кашель, который мучил ее не один день, усилился. Она знала симптомы переохлаждения и внутреннего воспаления, потому что ей приходилось подолгу бывать в горах выше снеговой линии. В усадьбе Сянов не было недостатка в лекарствах — имбирь, корица, мед, малина, эвкалипт для ингаляций, жаропонижающие травы. Бай Юй из 21 века вылечила бы свой бронхит за пару дней, но из ее теперешнего тела, ослабленном горем и холодом, болезнь не хотела уходить.
Ей становилось то лучше, то снова хуже.
Юй Ваньсин преданно ухаживала за подругой. Закаленному деревенскому организму старшей наложницы хватило трех дней, чтобы справиться с простудой, остался только насморк.
— Ваньсин-цзецзе, тебе самой еще надо лежать в постели, — говорила Бай Юй.
— Дет, дет, я здодова, — отвечала Юй Ваньсин.
Бай Юй могла бы поправиться, если бы в домике не было так холодно. Тонкие дощатые стены и крыша, крытая деревянной дранкой, совсем не держали тепло. Хворост, который Цуо Су приносил каждый день, быстро сгорал в жаровнях. Позже Бай Юй узнала, что Юй Ваньсин отдавала ей половину своей доли. И все равно хвороста не хватало. Древесный уголь наложницы вообще не получали — Ми-фужэнь забирала все себе.
Она лежала и думала о Ми-фужэнь, которая чуть не заморозила ее и Юй Ваньсин насмерть.
Она думала про то, как чокнутая фужэнь сидит в своей красной комнате среди печек и курильниц, как в крематории, и прячется от призраков.
Она вспоминала, как фужэнь запаниковала, когда Бай Юй шевелила губами, но слов
