дома. Но даже этого хватило, чтобы в его глазах промелькнули «блики подозрений».
– А зачем тебе копаться в этом?
– …Просто… моя бабушка… участвовала в войне с дедом, и я уже лет сто как хотела узнать что-нибудь об этом. Поподробнее.
Оливер с сомнением посмотрел на меня, будто стараясь выяснить по лицу, скрываю я от него что-то важное или нет, после чего наконец согласился помочь.
– В этом музее работает мой бывший коллега. Если меня узнает, в книжках мы пороемся. Под его ответственность, конечно.
– Идёт, любимый, – я поцеловала его, пока что только в щёку, с милой улыбкой взяла за руку и повела вглубь музейных стеллажей. Надо же было как-то выразить свою благодарность – пускай на душе до сих пор скребли кошки.
Музей истории оказался не так прост, как я думала. Помещение, конечно, внутри разваливалось на куски ещё быстрее наружных стен. Но вот экспонатов здесь было завались! У нас часто так – целая куча ценностей общемирового значения, а властям начхать даже на то, чтобы обеспечить им должную сохранность и выделить деньги на капитальный ремонт. Медведь, у которого мы стояли, оказался не одинок в своей участи: уже в метре от него мы увидели лося, а чуть поодаль, проходя по галерее, я встретилась с представителями всех «партий» нашей местной фауны. Нерпы, косули, белоснежные лисицы, ежи, горностаи, волки (будь они неладны), беркуты и благородные олени. Даже курьёзные «кролики-мутанты», размером не уступавшие крупной дикой кошке – действительно впечатляющая коллекция!
– Нам на второй этаж, – Оливер повёл меня в сторону лестницы, и я успела приметить, как он молча кивнул тучной вахтёрше, полудремавшей у грузных, но порядком облезших дверей. Значит, действительно знает здешних работников. Что ж – с этим парнем проводить время не только приятного, но и весьма полезно.
Вот там-то было действительно круто! Как только мой кавалер распахнул передо мной двери, прямо на нас тут же грозно уставил своё дуло зенитный пулемёт времён Полярной войны. И он был тут не единственным отголоском прошлой эпохи – весь зал, каждый экспонат здесь был посвящён тем самым годам, о которых в нашей стране знал каждый – от школьника до пожилого. Металл – везде и всегда. Пулемёты, винтовки, пистолеты, гранаты, бомбы, ракеты, мины, детали кузовов и двигателей, гусеничные ленты и целая группа противотанковых ежей, заграждавших проход в сторону одинокого окна в дальней стороне помещения. Вух, не подозревала, что мне здесь так понравится!
– Постой пока, а я поговорю с профессором Джеферсоном.
– Окей, – мимолётно сказала я, даже не заметив, как Оливер скрылся где-то за выставкой ружей полуторавековой давности.
Интересно, что бы было, если бы я всё-таки жила в то время? Смогла бы вот так отправиться в самую гущу сражения, как моя бабушка? Лечила бы я раненых, с повязками наперевес бегая за лекарствами, под проливным дождём из снарядов и взъерошенных клочьев разорванной земли? Скептик во мне говорит, что нет. Не смогла бы, не сумела. Слишком привыкла к тому, что вокруг – разум не выдержал бы такого. Впрочем, может тогда моя жизнь обрела бы хоть какой-то смысл…
Я прошла мимо экспонатов и остановилась у стеллажей исторической хроники. Газеты, карты, схемы боевых операций (или точнее «планы»?), фотографии прошлых лет. Вряд ли я увижу что-то о смерти мэра Монгиса именно тут, но что мешает просто пройтись и посмотреть?
Здесь и правда не было ничего конкретного по южанам – фотоматериалы представляли собой бегло законспектированные моменты боёв и будней иллиоских солдат, встреч высших чинов и изображений техники тех лет в её новом, только что отлитом и заклёпанном боевом виде. Однако все эти хроники просто не могли оставить равнодушным заинтересованного обывателя, коим была я.
Дню Победы, 25-ому марта, здесь, конечно же, посвятили основную часть выставки. Фото разрушенных Монгиса и Войсдвига, парады, проведённые в Агелидинге и Оргениуме уже в мае, и лица наших ветеранов – тогда ещё молодых, наполненные радостью, счастьем и ликованием. Лица людей, дождавшихся и добывших свой долгожданный мир… А вот что меня заинтересовало больше всего:
«В ночь на первое января 8108-ого года, под Оргениумом, состоялось решающее сражение Полярной войны. Солдаты Северной Иллиосии собрались в городе, готовясь стоять здесь до последнего вздоха, но не пускать врага. В полночь, по словам многочисленных свидетелей тех событий, небо над городом осветила Аврора. Яркое северное сияние озарило наш мир, придав сил и воодушевив. Многие верили, что сам Мессия спустился с небес, чтобы защитить их в этот трудный и жестокий час. В ту ночь была одержана первая крупная победа над южанами, положившая начало переломному моменту Полярной войны. В тот день в городе не пало ни одно здание, ни один дом. Лишь Часовая башня Оргениума, обрушившись под ударом упавшей на неё бомбы, символически ознаменовала начало новой для Северной Иллиосии эпохи. Эпохи Победы и мира».
Шрифт на старом плакате был до того мелкий, что мне пришлось читать слова через силу, всё время щурясь и борясь с бликами на стеллажном стекле. Но это того стоило – так подробно прочесть о битве под Оргениумом, почти из «первых рук», мне ещё не доводилось. А фотография разрушенной башни, завалившей своими руинами главную городскую площадь, поразила больше всего. Всё-таки не выдержала бы я там – в этой темноте, среди выстрелов и криков. И это ещё раз подтверждает моё мнение о себе.
– Шейна! Иди сюда!
Кажется, Оливер успел договориться с кем-то – по крайней мере, в его голосе прозвучали вполне обнадёживающие нотки. Я тут же сорвалась с места, оставив статью об обрушении Часовой башни в одиночестве старинного музея, и доскакала до Оливера. Тот о чём-то переговаривался с незнакомым мне старичком, и, как только я оказалась рядом, произнёс:
– Он разрешил полистать кое-что из архива. Если мы ничего не порвём и не повредим.
– Надеюсь, что так и будет. Всё-таки документы крайне ценные, хоть сейчас никому в верхах и не нужны… – и, выразив в нескольких неприличных выражениях своё мнение о современном руководстве музея и министерстве культуры в целом, он скрылся. Так же быстро, как и появился на нашем горизонте.
– Оливер, спасибо тебе, – убедившись, что свидетелей не будет, сказала я и поцеловала его уже по-настоящему.
Да, что-что, а это было классно! Быть с ним рядом, не думать об одиночестве, даже несмотря на молчание лучшей подруги. Не думаю, что смогла бы продержаться все эти дни, если бы не он.
– Пойдём? – медленно отрываясь от его губ, спросила я. Спросила, поцеловала
