Книга Жена-беглянка - Кира Калинина

Он искушающе улыбнулся.

— Кофе, — сказала я.

— Отлично, — не стал возражать Мэт и продиктовал подошедшей официантке: — Два "Носа по ветру", два мороженых "Мячики", один коктейль "Кошачья мята". И кофе... латте, тоже один.

— Капучино, — поправила я.

На официантке был красный ошейник с блестящей табличкой "Китти", на голове ушки, лицо разрисовано.

Едва она удалилась, я вскинула на Мэта взгляд. Надеюсь, убийственный.

— И зачем это?

— Не будешь, сам съем.

Ага, двойную порцию!

Я положила на стол значок. Маленький, но тяжёлый кружок из металла, похожего на чернёное серебро, с затейливым вензелем из двух букв "У". Университет Умсфорд, одно из трёх самых престижных учебных заведений Джеландии, а в области экономики и юриспруденции — самое престижное.

— Спасибо за помощь… Мэт.

Это было ошибкой. Назвать его по имени, так мягко, и не спрятать руку под стол.

Ладонь инспектора уверенно легла поверх моей — будто по праву.

Я сейчас же высвободилась.

Кошка, потревоженная резким движением, спросила: "Мррм?" А взгляд разумный-разумный. Животные сохранили отголоски природной магии — чутьё на опасность, дар эмпатии. Но анимами обладали только кошки. В душе моей синеглазки жил… ого, единорог!

По Лаврентиусу, увидеть единорога — к счастью.

"Мрр", — подтвердила кошка, довольно жмурясь.

Если бы…

— Симона, нам надо поговорить. — От напускной беспечности Мэта не осталось и тени.

— О чём, господин Даймер?

Он чуть помедлил.

— Скажи мне, будь добра, почему ты сбежала?

Десять панических секунд я убеждала себя, что он имеет в виду совсем не то, о чём я подумала. После всех оскорблений и насмешек, после всех обидных выводов, которые он сделал на мой счёт — какой смысл возвращаться к тому, что случилось месяц назад?

— Не понимаю, о чём вы, — выдавила наконец, отлично сознавая, как фальшиво это звучит.

Китти принесла заказ. С подноса на стол перекочевали дымящийся чайник, две чашки, две вазочки с мороженым, всё в котах-котах-котах, даже у ложечек усы. Разноцветные шарики мороженого напоминали джутовые мячики, сложенные горкой. Перед Мэтом девушка поставила янтарного цвета коктейль с кубиками льда и листиком мяты, передо мной — кофе. На пенке была нарисована смеющаяся кошачья мордочка.

— Как думаешь, тут часто просят чай и кофе одновременно? — шутливо осведомился Мэт.

Я подняла голову — и наткнулась на пронзительный "полицейский" взгляд.

— Бежен, гостиница, утро. Вспомнила?

Ещё бы! Лицо и шею залило мучительным жаром.

И удрать невозможно. В колени впились цепкие коготки, уведомляя, что встать я смогу только с Синеглазкой, повисшей на брюках.

— Симона?

— Это не я сбежала, это ты сбежал, — выпалила полушёпотом на одном дыхании. — Когда я... проснулась... — пришлось собрать все силы, чтобы выговорить это слово, — тебя уже не было. И я… ушла. Что мне было делать?

— Дождаться меня.

— Сидеть одной, в чужом номере, неизвестно сколько времени? Вы даже записки не оставили, — произнесла я совсем тихо, разглядывая серые кошкины ушки и тёмные полоски на мохнатом лбу.

— Допустим. Почему ты не связалась со мной, когда прилетела в Чуддвиль?

А должна была?

Это допрос, господин Даймер?!

По глазам поняла: да, допрос.

А дальше — обвинение и приговор?..

Нет, благодарю!

Я растянула губы в виноватой улыбке:

— Прости, Мэт, ты не мог бы на минутку…

Кресло протестующе сказало "Мяу!" — когда я поднялась, чтобы передать кошку удивлённому инспектору. Синеглазка, умница, вцепилась пушистыми лапками ему в плечо, обещая превратить гладкий джемпер в махровый, если её попытаются ссадить.

А я цапнула сумку, сорвала с вешалки пальто и стремительным шагом покинула кафе.

Сбежав с крыльца, едва не налетела на одного из местных профессиональных бродяг, который как раз плёлся мимо. На нём был потрёпанный бушлат без пуговиц и зелёная охотничья шляпа, мятая, в пятнах, но с пером. И конечно, от него разило всем плохим, на что способен человек — но не так сильно, как от татурских бездомных.

Бродяга пробурчал что-то сердитое и поковылял своей дорогой. Ветер мёл ему вслед первые опавшие листья, гнал тучи над черепичными крышами. Меня вмиг пробрало до костей.

Поспешно натягивая пальто, я сообразила, что не сделала того, зачем пришла. Но не возвращаться же теперь...

Пока я мешкала, Мэт выскочил на крыльцо со своей курткой в руках — и ни одной затяжки на джемпере.

— Симона!

Я шагнула к нему, на ходу выуживая из сумки пакет с полустёршимися штемпелями почтовой службы Чехара.

— Вот, возьмите, пожалуйста.

— Что это?

— Всё, что я вам должна. За билет, за платье… и остальное. Возможно, для вас это мелочи, мне трудно судить, но я не хочу быть ни в чём обязанной. Надеюсь, вы меня поймёте…

Деньги за обед и клуб я решила не возвращать. Это развлечения, которых он искал в тот вечер и нашёл бы, со мной или без меня. В любом случае, у меня столько не было. За одежду следовало расплатиться обязательно. А вот браслет… не стыдно подарить другой женщине.

— Я его ни разу не надевала, футляр не повреждён.

Сделав и сказав всё, что было необходимо, я почувствовала себя шариком, из которого выпустили воздух. Вместо облегчения — пустота и слабость.

Чего я не ожидала, так это что Мэт выпрямится и застынет, как каменный, а его взгляд станет станет ледяным… леденящим.

— Забери. Мне это не нужно, — сказал, как ударил.

— Мне тоже.

Он молча развернулся, швырнул пакет в урну и зашагал прочь.

А я пошла в другую сторону, твердя себе, что всё сделала правильно. Теперь он оставит меня в покое, и нет причин испытывать неловкость и вину. И о деньгах, доставшихся так тяжело и пропавших так бездарно, жалеть не стоит. Они с самого начала предназначались Мэту, а как он ими распорядился, его дело.

Но почему-то перед глазами стояли не купюры, а серебристая цепочка, тонкая, как дождинка, с двумя синими капельками-сердечками.

И нет в них ничего пошлого!

Представилось, как браслет трясётся в кузове мусоровоза, придавленный гниющими отбросами, как его топчет и крошит безжалостный пресс. Или примеряет чужая рука, случайно обнаружив в куче хлама…

Я не выдержала и обернулась. Над урной-котом склонился давешний бродяга. Залез в круглую пасть чуть не по плечо, извлёк пакет и, покачиваясь, уставился на свою добычу.

От