— Понимаю.
— А твой с мистером Робертсом?
В груди заклокотало чувство вины. Одно дело — оправдывать гибель мистера Роберта перед самой собой. Совсем другое — признаться в этом Джессике. Я напоминаю себе, что, освободив его, я наврежу невинному монстру. Я едва заметно киваю Джессике, не желая бросать свою пару на произвол судьбы, но мне отчаянно нужна информация о том, что будет дальше.
Джессика кладёт руку мне на плечо.
— Чтобы переварить кого-то размером с мистера Робертса, должно пройти около трёх часов, но проследи, чтобы он использовал эту форму, когда выходит на публику.
— Почему? — спрашиваю я.
Джессика смотрит на меня так, словно я отупела.
— Чтобы он мог взять на себя кофейню, конечно. Мне нужно будет где-то работать, пока Нил не получит свой первый чек.
Моё сердце учащённо забилось, и я обвожу взглядом оживлённое кафе.
— То есть всё это будет принадлежать ему?
Она ухмыляется.
— Вот как умбры так легко устраиваются в этом измерении. Но ты должна убедиться, что он будет принимать облик Робертса по крайней мере несколько недель, прежде чем начать вносить тонкие изменения.
Я смотрю на неё безучастным взглядом. Это очень много для меня.
Джессика морщит нос.
— Ты действительно хочешь, чтобы тебя видели на публике с мистером Робертсом?
— Я не против, если только это не он внутри, — отвечаю я, пожимая плечами.
Она сочувственно похлопывает меня по руке.
— Похоже, у тебя и твоей пары всё в порядке. Он должен вобрать в себя все воспоминания Робертса, но не его личность, а когда вы будете наедине, он сможет вернуться в более великолепную форму.
Мое дыхание становится поверхностным, а все опасения по поводу того, что нас с парой будут преследовать представители закона, испаряются вместе с паром, выходящим из кофемашин. Но мне нужно кое-что узнать.
Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто не приблизился к нашему разговору, я наклоняюсь к ней и спрашиваю:
— Как они выглядят в темноте?
— Они оборотни, — хмуро отвечает она. — Это имеет значение?
— Мне любопытно.
Она лезет в фартук, достаёт телефон и прокручивает приложение с фотографиями.
— А вот и мы.
Первое изображение, которое она мне показывает, — почти идентичная копия моей пары-тени, когда я впервые увидела его в своей спальне, за исключением того, что она изменила настройки камеры, чтобы делать снимки в темноте. Она увеличивает яркость и делает изображение более детализированным.
То, что я сначала приняла за мужественные очертания, оказалось массой щупалец в форме мускулистых бицепсов. Теперь понятно, как он мог вытянуть руки через всю комнату. На самом деле это были щупальца. А мужские очертания — это его превращение в нечто привлекательное.
— Значит, моя пара — это гигантский осьминог, меняющий форму? — спрашиваю я.
— Уже нет, — она ухмыляется. — Отныне он будет гуманоидом, даже в темноте.
— Но щупальца? — я бросаю на неё многозначительный взгляд.
— Он по-прежнему сможет ими манипулировать, но они будут невидимы, если только он не приложит усилий, чтобы ты их увидела.
Я киваю, потому что это звучит так знакомо.
— Спасибо.
Джессика хлопает меня по плечу.
— Ну, это всё, о чём я хотела спросить. Я рада, что вы оба выбрали мистера Робертса. По крайней мере, твоей паре не придётся метаться в поисках работы.
Она возвращается к стойке, оставляя меня на несколько мгновений стоять у стены, приходя в себя от новой информации. Теперь у меня есть великолепная и богатая пара, которая готова убить за то, чтобы защитить меня. И что самое приятное, я ещё и настоящий художник.
Я обвожу взглядом столы, и тут на свое место возвращается женщина со свежей чашкой кофе.
Сердце замирает, и я чувствую, что иду к ней на деревянных ногах.
— И-извините? — лепечу я.
Она бросает на меня презрительный взгляд и возвращается к своему планшету.
— Мистер Робертс сказал мне, что вы заинтересованы в приобретении других моих работ?
Её внимание снова переключается на меня, и она проводит взглядом по моей фигуре.
— Если вы говорите об акварелях, то Гордон сказал мне, что пишет их на своём чердаке.
— Это я, — я указываю в направлении потолка. — Я та, кто живёт там наверху. Это я создаю картины.
Она смотрит на меня холодно и безразлично. Следующие несколько секунд она молчит. Это либо попытка запугать, либо дать время подумать.
Наконец она говорит:
— Тогда я поздравляю вас с такой плодовитостью и с нетерпением жду, когда вы продадите еще больше своих работ.
— Где? — спрашиваю я.
Она поджимает губы.
Раздражение скребёт по моей коже, как наждачная бумага.
— Где вы продаёте мои картины?
— В художественной галерее, которой я руковожу, — говорит она, защищаясь.
Что-то в ней не так. Большинство людей поставили бы под сомнение мои заявления о том, что я художник, но она согласилась с этим слишком быстро, чтобы мне это нравилось. Я не сомневаюсь, что она знала, что мистер Робертс не был настоящим художником.
— Надеюсь, вы наслаждаетесь прибылью, которую получили, потому что больше вы не получите от меня ни одной работы.
У неё отпадает челюсть. Прежде чем она успевает сказать еще хоть слово, я поворачиваюсь на пятках и обхожу прилавок. Ни за что на свете я не хочу общаться с этой снобисткой.
В течение следующего часа я готовлю капучино, кафе-о-ле11 и горячий шоколад. Мои мысли переключаются между проклятиями в свой адрес за грубость и поздравлениями с тем, что я смогла противостоять этой заносчивой клиентке. Единственный способ сохранить спокойствие — убедить себя в том, что моё искусство должно иметь коммерческую ценность, если мистер Робертс украл его в таком количестве, чтобы продать этой женщине.
Пришло время поверить в себя и двигаться вперёд к новой жизни, которую я начну с моим новым интересным партнёром.
Спустя несколько часов за моей спиной возникает чьё-то грозное
