Кричал Гиний. Элспет поняла, что он спешил к ней на помощь, поскольку ее повозка была единственной в караване с одной защитницей.
Гарпии сначала набросились на первые повозки каравана, и теперь улетали с сундуками, амфорами, и другими трофеями в кривых когтях. Казалось, их больше интересовало награбленное в повозках торговца, чем убийство людей. Элспет приготовила свое меч-копье, когда Гиний добрался до нее.
- Это падальщики? – спросила она.
- Да, но это странно, - сказал он. – Они обычно избегают караванов с таким количеством охранников.
Две гарпии спикировали к ним на огромной скорости. Их нападение не было скоординированным, как заметила Элспет, приседая, и готовясь к схватке. Она услышала, как испуганно заржали кони, и повозка качнулась под их ногами вперед.
- Стоять! – Заорал Гиний.
После того, как Гелиод превратил ее меч в удлиненный клинок, Элспет опасалась, что не сможет орудовать им с той же уверенностью, что и прежде. Но с ее первым ударом по пикирующей гарпии, она поняла, что ее навыки ничуть не уменьшились. Удлиненный клинок был не тяжелее оригинального меча, но теперь, он наносил еще более жесткие удары. С удвоенной скоростью ее удара и инерцией взмаха оружия, Элспет практически рассекла гарпию пополам. Ее тело ударилось о крышу повозки с мокрым шлепком. Под ногами Элспет, из повозки донесся испуганный визг Никки.
- Оставайся на месте, - приказала Элспет своей подопечной сквозь крышу. Она столкнула ногой труп гарпии, и он рухнул вниз, по спирали удаляясь к реке.
Гиний одобрительно улыбнулся. – Этим клинком ты можешь достать до самого Никса! – Выкрикнул он, когда еще пара гарпий повернула в их сторону.
Одна из них кружила над Элспет, оставаясь вне досягаемости. Затем она сделала резкий хватающий рывок к клинку Элспет своими острыми когтями на лапах. Движение было столь неожиданным, что Элспет утратила равновесие и упала назад, с деревянной крыши повозки, на дорогу. Ей удалось приземлиться на ноги, но она выронила оружие. С пугающей скоростью, гарпия метнулась прямо к ней. Элспет бросилась к клинку, но гарпия была быстрее. Позабыв об оружии, гарпия направила когти в лицо Элспет. За ее спиной Никка распахнула дверь повозки и метнула керамический кувшин в мерзкое существо. Сосуд треснул о голову гарпии, и ламповое масло оросило ее крылья.
Гарпия рухнула на землю, развернулась, и заорала на Никку. Ее крики звучали так, словно она говорила на каком-то утробном языке, но Элспет не смогла разобрать ни единого знакомого слова. Гарпия бросилась к повозке, но Никка схватила еще один кувшин и швырнула гарпии в лицо. Он угодил в цель, и на этот раз гарпия получила сполна. Она, шатаясь, взмыла в воздух, разбрызгивая масло и выкрикивая свои уродливые слова. Когда она рывками поднялась в воздух и скрылась из вида за горным гребнем, остальные гарпии последовали за ней.
- Отличный бросок, - сказала Элспет, поднимаю клинок. Она осмотрела небо в поисках летучих мародеров. – Оно что-то говорило? Эти твари могут говорить?
- О, она теперь все разболтает Эребу, - сказала Никка. – Она также сказала не самые приятные вещи о моем лице и твоем клинке.
Элспет озадаченно взглянула на Никку, не уверенная в том, шутила ли девушка или нет.
Гиний появился над ними, стоя на крыше повозки. – Все на месте? – спросил он. – Нам лучше выдвигаться, если мы хотим разбить лагерь дотемна.
- Если увидите Бету, скажите ему, что со мной все в порядке! – Выкрикнула Никка вслед хозяину каравана, но не получила ответа.
- Что еще за Бета? – спросила Элспет.
- Не твое дело, - огрызнулась Никка и захлопнула дверь повозки перед лицом Элспет.
* * *
После нападения гарпий, караван ехал вперед без остановок. Дорога Великой Реки расширилась, и Элспет шла с правой стороны повозки, радуясь тому, что теперь перед ней открывался вид на то, что ждало их впереди. Погонщик выкрикнул, что они были в миле от места для лагеря, и Элспет вздохнула с облегчением. Давно она уже не преодолевала такие расстояния пешком. Она почувствовала странное ощущение в мыслях, похожее на зуд, который она не могла почесать. Где-то рядом колдовал маг, но это было какое-то слабое заклинание, словно долетевшее из далека. Элспет призвала собственное заклинание в ответ, одновременно усилившее ее, и метафорически отогнавшее прочь чужую магию, подобно тому, как кто-то отгоняет от себя назойливое насекомое.
Но все же, ей было не по себе, словно кто-то следил за ней. Бархатные занавески пошевелились, и она мельком заметила Никку, отодвигающуюся от окна.
Солнце уже садилось, когда караван остановился в укромной долине между двух высоких скал. Гиний проинструктировал погонщиков расставить повозки защитным кольцом, и его люди развели костер. Элспет предложила Гинию свою помощь, но он вежливо отказался. Когда пламя разожглось, Никка выпрыгнула из повозки. Ее внешность изменилась с того времени, как они покинули Акрос. Когда она садилась в повозку под присмотром отца, ее черные волосы были распущены по плечи, и она была одета в длинный плащ с капюшоном. Теперь же ее волосы были заплетены в кольца и зажаты дорогой на вид золотой заколкой. Она также сбросила свой плащ, несмотря на вечернюю прохладу. Каждый мужчина в лагере – а значит, все, кроме Элспет – повернулись в сторону юной девушки. Никка по кругу обошла цепь повозок, словно кого-то выискивая. Не найдя, что искала, она снова взобралась в свою повозку и захлопнула дверь.
Элспет разделила суп с остальными у костра, присматривая за повозкой господина Такиса, но никаких признаков девушки больше не проявилось. Когда солнце исчезло за горной грядой, она отнесла миску с супом к повозке, но когда отперла дверь, внутри никого не было. Никка, должно быть, вылезла через противоположное окно повозки. У Элспет сжалось сердце. Проход вдоль каравана с самого начала был отвлекающим маневром.
- Вы не видели Леди Такис? – спрашивала Элспет, обходя лагерь. Но всюду ответ был один и тот же. Люди мотали головой и отводили глаза в сторону. Элспет не знала, избегали ли они ее потому, что что-то знали, или потому что она была чужеродной. Элспет сделала все, чтобы скрыть свои отличия. Ее кожа была сильно загоревшей, и она даже поддерживала мелкие чары, чтобы ее глаза казались темнее. Но люди, казалось, инстинктивно не доверяли ей, чувствуя, что она была чужой. Она слышала, как один мужчина бормотал что-то о Сетессийках за ее спиной.
Наконец, после того,
