жадный поцелуй в губы мгновенно вернул в сознание и заставил открыть глаза, а хриплый стон возбуждения и сладостная дрожь обнаженного женского тела, почему-то пытающего забраться ко мне под одеяло спереди, переключили в боевой режим. И тут до стремительно «разгоняюощегося» сознания достучались все странности, которые до этого лишь слабенько «царапали» — я не узнал ни вкуса губ, ни запаха тела и страсти, ни очертаний досконально изученных форм! Впрочем, последней каплей, переполнившей чашу терпения, стал смутно знакомый шепот, ударивший по перетянутым нервам:
— Мой господин, я вся горю…
дар ладонью между полушариями совсем небольшой груди получился на славу — «горящую» особу снесло с края кровати и отправило в недолгий полет к полу. А через долю секунды над моим правым плечом мелькнуло нагое тело рыжеволосой фурии, и чувственный стон любительницы пошастать по чужим спальням сменился истошным криком боли. Хруст рвущихся связок я услышал уже потом, когда оказался на ногах и рванул на помощь защитнице.
Верхний свет врубил на автомате и на следующем шаге понял, что Варе помощь не нужна — она уже вынесла ночной гостье правый плечевой сустав и как раз доламывала левый. Вот я и дал по тормозам. В смысле, спокойно опустился на колени, вцепился в русую гриву, развернул голову ее хозяйки к себе лицом и подобрался:
— Надя⁈
— Угу, ваша горничная… — подтвердила Лапина, встала с ее поясницы, попросила минуточку подождать и куда-то унеслась.
Я метнулся к Слуге Валентины Алексеевны, воющей от боли, чтобы на всякий случай зафиксировать ноги. И даже зафиксировал. А потом обратил внимание, что нижняя половина ее тела абсолютно неподвижна и полностью расслаблена, пробежался взглядом по спине от крестца к грудному отделу и невольно хмыкнул — для того, чтобы с гарантией нейтрализовать эту особу, Барыня сломала ей позвоночник!
Пока я размышлял на тему боевой эффективности телохранительницы, она снова нарисовалась на пороге с какой-то незнакомой техномагической приблудой наперевес, в темпе выкачала у меня два миллилитра крови и взяла соскоб слизистой рта, вывесила программную оболочку в виде голограммы, пробежала взглядом целую простыню «диагноза» и попросила вызвать к нам Валю. Я, конечно же, набрал Незаменимую, попросил ее срочно спуститься ко мне в спальню и ойкнул, почувствовав укол в бедро. А после того, как скинул вызов, получил возможность понаблюдать за работой профессионала.
Переключившись на Надежду, Лапина бесцеремонно перевернула ее на спину и вогнала в вену на сгибе локтя иглу анализатора своего приборчика. Забором крови и соскобом слизистой рта не ограничилась — взяла пробы кожи за ушами, под мышками и на сосках, состригла ногти на правой руке, а потом раздвинула горничной бедра и устроила что-то вроде гинекологического осмотра.
Закончила аккурат к приходу Незаменимой, попросила меня секундочку подождать, собрала результаты всех анализов в один сводный файл и кому-то отослала. Потом стянула прозрачные одноразовые перчатки, судя по всему, надетые во время отлучки, затолкала в целлофановый пакетик и уставилась на меня:
— Мой господин, вы отделались легким испугом, хотя Надя находится под действием ментальной программы и «заряжена» химией по самые ноздри! Кстати, та, которая попала вам в рот во время поцелуя, более-менее безобидна и просто-напросто снижает критичность мышления. А вся остальная от силы минуты полторы-две должна была превратить вас в похотливое животное…
Тут у Замятиной, услышавшей два последних предложения, сорвало крышу — она подлетела к несчастной горничной и со всей дури врезала ей ногой чуть выше печени. Да так, что я явственно услышал хруст ломающихся ребер.
— Валь, она не виновата! — запоздало сообщила Барыня. — Ее наверняка использовали втемную — отловили где-нибудь во дворце первую попавшуюся личность, имеющую доступ во Флигель Мятущихся Душ, продавили не самый дорогой амулет защиты от ментальных воздействий чем-нибудь типа пресса, заволокли вырубленное тело в ближайшую подсобку и обработали.
— Но ведь дворец — это не подворотня и не какие-нибудь выселки, верно? — хмуро спросил я. — В нем не должно быть ни одного непросматриваемого кубического сантиметра объе— …
— Все верно… — подтвердила Варя. — Кроме того, подобную акцию могли провести только с помощью кого-то из старших членов главной ветви рода Волконских. Поэтому Мирослава Михайловна либо уже вышла из себя и устроила локальный конец света, либо вот-вот выйдет и устроит. А мы пока можем расслабиться. Вернее, этим восхитительно приятным делом займусь я, вы, мой господин, потерпите издевательства любимой Слуги, а Валя выведет из вашего организма и отраву, и противоядие…
…Не окажись рядом Незаменимой, я бы точно зевнул прием алхимии. А так ровно в четыре утра она возникла на пороге гостиной, зыркнула недобрым взглядом на мою вторую горничную — Светлану — как раз подливавшую мне чай, и с намеком приподняла термоконтейнер.
Как только я уговорил содержимое четырех бутылочек, вернула пустую тару на место, с трудом заставила себя попросить девушку ненадолго выйти, дождалась, пока за ней закроется дверь, и сообщила, что можно подниматься к «Валентине Алексеевне».
Мне сразу стало не до чаепития: поднятая было чашка вернулась на блюдце, недоеденный эклер — на тарелку, а я спешно выбрался из-за стола, виновато улыбнулся Варе, остающейся в гордом одиночестве, и подхватил с пола дипломат.
До лифта дошел довольно спокойно. И даже галантно пропустил Слугу вперед. А когда дверцы начали открываться, помог им двигаться чуть быстрее. Тут Валя тихонько прыснула, но я все равно протиснулся в слишком медленно увеличивающуюся щель и сорвался на бег.
В приемный покой медблока тоже ворвался… хм… намного быстрее, чем обычно, и чуть не своротил косяк. Но в операционную, увы, не попал: Валентина Алексеевна, обнаружившаяся в центре помещения, заступила мне дорогу и требовательным рыком отправила в ближайшее кресло.
Я попытался ее разжалобить — пожелал доброго утра и начал делать нереально красивый комплимент, но второй, еще более грозный рык прервал полет фантазии и «испугал»:
— Не сядешь — отправлю остывать на улицу!
Сел. На самый край сидения и поставил дипломат у левой ноги. Заметив, что целительница нахмурилась, задвинул задницу до упора и опустил руки на подлокотники. Потом покосился на Замятину, возникшую на пороге, и от нетерпения закусил губу.
Через пару мгновений Валя шлепнулась рядом со мной и расплылась в предвкушающей улыбке, а Шахова продолжила издеваться:
— Лют, закрой глаза и не вздумай их открывать без моего разрешения!
Я послушался. А для того, чтобы «прабабка» не смогла придраться, закрыл глаза сгибом локтя и превратился в слух. Вовремя — не прошло и двух секунд,
