остальными. Стража строго следит, чтобы никто не отлынивал от работы. Она работает с другими женщинами.
— А вы, ханум, вы не работаете на руднике?
— Я стала там бесполезна… Но кому-то надо таскать воду и варить похлебку. Вот и поручили это старой Салиме. Пойдем со мной, поможешь мне на кухне, да и подождешь там свою Айшу. Она твоя родственница?
— Нет, просто у меня к ней дело, Салима-ханум.
— Какая я тебе ханум? Зови меня, как все, просто по имени. Я прожила здесь почти пятьдесят лет, и никто меня не называл ханум.
Они продолжали разговор, медленно двигаясь по узкой улице. Лейла все еще чувствовала слабость, но она все равно хотела помочь Салиме нести кувшин. Та не позволила ей.
— Если я не смогу уже и воду таскать, зачем я тогда буду нужна? Стража выгонит меня в пустыню, на верную смерть.
Наконец они пришли к низкому домику, перед которым был разожжен костер под огромным котлом.
— Вы и правда прожили здесь пятьдесят лет?
— Да, пятьдесят лет и еще один год.
— Так долго! Это очень грустно, — сказала наивно Лейла.
— Грустно? Вот уж нет! Моя жизнь здесь была точно получше той, что я вела в Саранде.
— За что вас сослали сюда, тетушка Салима?
— Я служила у одной горожанки. Она была злой женщиной и постоянно била своих слуг и рабынь. Я не стала терпеть ее издевательств, и когда она подняла на меня руку, ударила ее в ответ. А когда она упала, я взяла хлыст, которым она стегала рабов, и отвесила ей по крайней мере с десяток ударов, пока не прибежала стража! Пятьдесят лет за такое удовольствие — хорошая цена. Я бы поступила так же снова.
— Но ведь вас сослали в пустыню! И заставили работать на руднике!
— И я наконец вздохнула свободно! Любая жизнь лучше, чем жизнь служанки в том доме, где я жила! Они думали, что наказали меня, сослав навечно в пустыню. Но на самом деле они освободили меня. Здесь много плохих людей, Лейла, но есть и хорошие. Я встретила здесь свою любовь. Он не выдержал тяжелой работы и умер много лет назад. Но я была счастлива. Я видела тех, кто терял силу духа. Тех, кто сбегал в пустыню. Тех, кто сходил с ума. Тех, кто нападал на других изгнанников и умирал от руки стражников. Но я видела и тех, кто смог прожить здесь свою жизнь.
Лейла была потрясена. Никогда она не думала о том, что многие служанки несчастливы, и что многие предпочли бы жизнь в пустыне и работу на руднике, чем богатый дом в богатом городе. Она вспомнила Асму, которая была ей другом, и которая не желала отпускать ее в опасную дорогу. Да, Асма искренне переживала. Но что было бы, если бы Лейла оказалась капризной и взыскательной хозяйкой, которая любит наказывать слуг по поводу и без? Может, Асма тоже тогда предпочла бы отдать последнее здоровье, добывая медь, лишь бы не видеть ее?
— А вы злитесь на свою хозяйку до сих пор? — спросила она у Салимы.
— Нет, — спокойно ответила ей старуха. — Она получила от меня свое.
— А вы разве не хотите отомстить? Вернуться в город, найти ее, заставить заплатить за то, что погубила вашу жизнь?
— У меня была моя жизнь, — отрезала Салима. — Я не собиралась ставить эту нечестивую тварь в центр этой жизни и посвящать все мое время ей. Мысли о мести помешали бы мне быть счастливой. Я не покорилась ей и горжусь этим.
Лейла не стала ничего отвечать. Да, в ее жизни появилась любовь — Маруф. И из-за этого она временно отказалась от мыслей о мести. Но сейчас, когда она понимала, что вернуть прошлую жизнь не получится, ей больше всего хотелось отомстить убийцам тетушки. Но все же у нее появились сомнения. Салима была права — желание мести отравляет жизнь, как и ревность. Но что ей еще остается? У нее не будет даже права прожить пятьдесят лет в пустыне и найти простую радость в общении с людьми и работе. Перед ней — только опасный путь в Долину джиннов, поиски мужа, и чуть меньше года жизни. А потом ей придется отдать все, включая свою красоту. Волшебное кольцо заберет дух пустыни, а странную магическую силу — джинны. А что останется ей? Нет уж, пусть хотя бы будет надежда отомстить!
Но при этой мысли вспомнился ей Альбурак, и почему-то показалось Лейле, что он сейчас грустит. Она прикоснулась к своим волосам, там, где появилась белая прядь, вспоминая то умиротворение и спокойствие, какие дарил ей волшебный конь.
Салима попросила помочь ей приготовить похлебку, и Лейла с готовностью взялась за дело. Она чистила овощи, таскала из мешка пшеницу, наливала в котел воду. Видно, что изгнанников не баловали. Котел был большим, но разве хватит этого на весь город?
— Тетушка Салима, сюда придут все жители?
— Нет, дитя мое, только женщины. Их здесь немного, около тридцати. Мужчины едят отдельно, им нельзя оставаться с нами по вечерам.
— Их пригоняет стража?
— Стража гонит нас только на работу, — засмеялась Салима, — на ужин люди приходят сами.
— Я не хочу, чтобы меня увидели.
— Тебя наверняка уже видели, и страже об этом расскажут. Но надеюсь, ты успеешь поговорить с Айшой до этого.
Послышались голоса. По улицам медленно, еле переставляя ноги, двигалась толпа. Мужчины сворачивали направо и налево, женщины двигались к хижине Салимы. Лейла жадно вглядывалась в толпу, и наконец увидела Айшу.
— Что, джинново отродье, ты решила меня здесь навестить? — зло рассмеялась бывшая управительница, заметив свою бывшую хозяйку.
Глава 7
Айша злобно смотрела на нее, но Лейла не опускала взгляда. Изгнанница уже закончила свою скудную трапезу и зашла в лачугу, в которой жила. Во дворце ее комната поражала скромностью, но по сравнению с нынешним жилищем та комната была просто роскошной. Здесь царствовала нищета: вместо кровати в углу валялся старый дырявый тюфяк, рядом стоял кувшин с водой, и на этом перечень имущества женщины заканчивался. Не было даже миски или сменной одежды. Она и раньше была худой, но сейчас похудела еще больше. Волосы у нее свалялись, их не мешало бы помыть, одежда была грязной и заношенной. Лейла вдруг поняла, что Айша все в той же рубахе, что была на ней, когда она вбежала в свадебный зал. Наверное, поэтому у нее нет даже платка — ей не дали переодеться и ничего не
