— Да, — без особой охоты подтвердил он, — тяжело. Я вообще мало бываю с ней. А тут еще это убийство…
Вдруг он опомнился. Не хватало еще исповедоваться этой бабенке. Господи, о чем он думает? Что она пожалеет его, потому что сама мать-одиночка? Так она ему и посочувствовала, как же. Она — мать, а не отец. У нее — право на опеку, у него — только на посещения. Уж если искать соответствий, то у нее скорее больше общего с Трисси, чем с ним.
— Вы уже кого-то подозреваете? — спросила Элизабет. Он был рад сменить тему:
— Пытаетесь заполучить интервью для газеты?
— Нет, пытаюсь поддержать вежливый разговор.
— А я думал, вы решили дуться. Честно говоря, меня бы это больше устроило.
Элизабет склонила голову набок:
— Кажется, мы с вами не рвемся угождать друг другу, верно?
— Пока нет, — фыркнул Дэн.
С минуту она просто смотрела на него, недоумевая, что породило между ними такую неприязнь. Вообще она отлично умела обходиться с мужчинами — если только не выходила за них замуж. Улыбка, взмах ресниц, кстати сказанное слово — и особь мужского пола уже готова есть у нее из рук. Этот, пожалуй, и руку откусить может… Элизабет бессознательно вцепилась обеими руками в мягкий кованый бок сумочки от Гуччи.
— Я не спрашиваю ни о чем, кроме того, что вы и так расскажете на пресс-конференции, — сказала она. — И уж точно сейчас не сорвусь с места и не побегу печатать статью. — Она обвела глазами салон «Бронко» с обычным для полицейской машины набором удобств, включая сетку-барьер между передним и задним сиденьями. — Я, если можно так выразиться, плененная вами аудитория.
Дэн задумался. А почему бы, собственно, не сделать официальное заявление, приготовленное для прессы? Можно расценивать это как репетицию. Не сводя глаз с дороги, он включил правый поворот и вырулил на шоссе.
— Мы полагаем, что это случайный человек, — равнодушно начал он. — Убийство с целью ограбления. Он застал Джарвиса одного после окончания рабочего дня и убил его. Ваше появление помешало ему угнать автомобиль.
При этой мысли Элизабет пронизала дрожь. Появись она на стройке чуть раньше, стала бы не только свидетелем в полном смысле слова, но и жертвой. Она опять вспомнила свое ощущение, когда стояла там и смотрела на труп, — ощущение, что за ней следят, и ее кожа мгновенно покрылась пупырышками озноба. Страх стиснул ей горло.
— Вы нашли бумажник Джарвиса?
— Он был пуст. И ящик для перчаток весь перерыт.
— Может, у Джералда просто не было с собой денег. Дэн покачал головой:
— У Джералда деньги были всегда. Есть мужчины, которые измеряют мужское достоинство длиной члена, а Джералд Джарвис мерил его толщиной бумажника. Вчера я видел его в «Чашке кофе»: Филлис чуть не убила его сковородкой. Он заплатил стодолларовой бумажкой по счету в Доллар девяносто восемь, и ей пришлось выгрести для него всю наличность из кассы. Она послала Рениту в банк и сама обслуживала посетителей, а «Все мои дети» тем временем уже начались. Для Филлис этого достаточно, чтобы задушить человека голыми руками: она звереет, когда пропускает свой сериал.
Элизабет задумчиво покусывала сломанный ноготь.
— А что этот ваш случайный человек делал на стройплощадке «Тихой заводи»? Она ведь от всего в стороне, там никто не ходит. Странный какой-то грабитель, просто умственно неполноценный: искать жертву в таком месте.
— Он вообще не грабитель. Просто ему представилась возможность ограбить, и он это сделал. Этим летом у нас много пришлых людей. Ищут работу на фермах или перебиваются разовыми заработками. Один парень с Айрон-Рейндж болтается в городе с самого апреля. Говорит, что ищет работу, хотя, по-моему, ищет только неприятностей на свою голову. С того дня, как он здесь появился, все время на грани правонарушения.
— У этого парня есть имя?
— Есть.
— Не поделитесь, какое?
— Не-а.
— Его уже взяли под стражу? — спросила Элизабет. Ее профессиональный интерес отступил перед самым обычным страхом: она не могла отделаться от ощущения, что убийца видел ее, наблюдал за ней из-за деревьев, бродил вокруг ее дома всю ночь, пока она ждала Трейса. Она чувствовала его, чувствовала гудящее в тяжелом воздухе напряжение, присутствие чего-то темного и угрожающего.
— Еще нет, — ответил Дэн. — Все мои помощники прочесывают сейчас окрестности. Если только он не ушел далеко, мы его из-под земли достанем. — И дело будет закрыто, и жители Стилл-Крик вернутся к своим обычным делам. Он, например, возьмет отпуск на недельку, уберет первый урожай сена, побудет с дочкой… — Мы найдем его.
— Откуда он знал Джарвиса?
— Пытался устроиться на работу на стройке, но получил отказ.
— Думаете, это может быть мотивом для убийства?
— Зависит от человека. В Нью-Йорке или Чикаго есть ребята лет шестнадцати-семнадцати, которым ничего не стоит перерезать вам горло, если им вдруг понравилась ваша куртка. Тот парень мог видеть, как Джералд сорит деньгами. Деньги могут ко многому подтолкнуть.
— Да, это факт, — пробормотала Элизабет, вдруг вспомнив Брока. У него денег было немерено, а ему все время было мало. Вряд ли он стал бы стесняться в средствах, если бы что-то мешало ему жениться на безмозглой кукле с миллионным приданым, европейской княжне Мариссе Монт-Зеверзее. Ходили слухи, что громкий титул ее па-дочка купил, что кровь их не голубее, чем у любого грязного фермера, но их доллары от этого менее зелеными не стали.
— Похоже, вы кое-что об этом знаете, а? — тяжело взглянул на нее Дэн, сбавляя скорость. Они уже въезжали в город.
Элизабет хотела огрызнуться, но вдруг увидела в его глазах многолетнюю тоску, даже злобу, которая явно поселилась там задолго до их встречи, и задумалась.
— Она здорово помотала вам нервы при разводе? Дэн вздрогнул, будто его больно ущипнули. Элизабет криво улыбнулась. В этой улыбке не было никакой радости — только усталость и некий опыт, совершенно ей не нужный. Лучше не иметь такого опыта.
— Я отгадала, — медленно сказала она. Ей страшно хотелось курить. Ей хватало собственных нерешенных проблем и совершенно некогда было заниматься чужими. И без того она чувствовала себя так, будто бежит куда-то с толпой, изо всех сил пытаясь не упасть, не то затопчут, а тут появляется Дэн Янсен с грузом собственных отрицательных эмоций и начинает срывать на ней злобу.
Она открыла окно. Свежий утренний ветерок ворвался в салон, и стало немного легче. Сейчас можно было помолчать и прийти в себя, но Элизабет до смерти надоело расплачиваться за чужие грехи, и, кроме того, когда ей хотелось высказаться, она не умела ждать подходящего момента.
— Шериф, я не ваша бывшая жена… — Слава богу.
Элизабет сдвинула брови, прислушиваясь к разгорающемуся внутри возмущению. Кипя праведным гневом, она продолжала:
