Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
темплона (открытой преграды) в собственно иконостас (сплошную иконную стену) резко усилился в конце XIV в., видимо, под воздействием исихасма, гораздо более личного религиозного восприятия Бога, что усилило необходимость в созерцании икон, близости к ним. Кроме того, процесс постепенного полного закрытия алтарного пространства от верующих совпал с одновременным усилением частного богослужения, выразившегося в умножении небольших приделов и молелен в храмах, а также числа вотивных – принесенных в дар и поклонных икон.
От вимы, несколько выступавшей в главный наос, четко по оси от апсиды до входа в храм следовало пространство, тоже, как правило, возвышенное, со ступенью перед «царскими вратами», в виде огороженного прохода с низким парапетом, которое называлось солея. С VII–VIII вв. этим термином стали обозначать проход перед алтарной преградой в центральном нефе, где располагались клир и знать с их окружением. В любом случае солея обозначала конечную линию оси церковных процессий при входе в алтарное пространство и со временем именно на ней разместили иконостас.
От алтаря и солеи можно было попасть к амвону – мраморному ступенчатому возвышению в центре храма, напротив солеи и алтарной преграды. Его северная сторона обычно служила для чтения Евангелия во время богослужения, а южная – для проповедей. Оно являлось символом камня у входа в гробницу погребения Иисуса, с которого Ангел возвестил о Воскресении Христа. В VI в. такие возвышения имели лестницы с двух сторон, по которым священнику, диакону, чтецу-анагносту или певчему-псалту можно было подняться на небольшой балкон, огороженный низким бортиком-парапетом из мраморных плит и колонок. Павел Силенциарий, придворный поэт VI в., оставивший описание Великой церкви – ошеломляюще прекрасной, грандиозной Айя-Софии, восторженно вспоминал: «…Когда священник идет с амвона, держа золотое Евангелие, толпа рвется вперед, желая потрогать священную книгу губами и руками, и вокруг бушуют волны людского моря». Таким образом, это было еще одно особое место для пребывания клира вместе с молящимися, верными. Впрочем, в сирийских приходских христианских храмах, особых во всем, роль амвона по центру играла сирийская возвышенная вима в виде подковообразной скамьи для епископа и духовенства, обращенной закругленной частью к западу, а лицом к алтарю. Амвоны устраивали, как правило, в ранневизантийских храмах: к IX в. их почти перестали возводить, а там, где они были, упразднили, разобрали.
В главном нефе – наосе храма, слева от алтаря, находился проскинитарион – аналой, или тетрапод, четырехугольный столик с наклонной поверхностью, покрытый балдахином. Здесь размещались крест и икона-календарь с изображениями почитаемых святых или праздников на каждый день календарного года, и здесь же священник поклонялся, выполняя во время богослужения так называемые проскинисис и аспасмос, то есть низко кланялся и целовал икону. Со временем перед аналоем стали совершать браковенчания, большинство церковных освящений и благословений, как это происходит и в современных храмах византийской традиции.
В боковых нефах стояли прихожане, причем мужчины и женщины раздельно: мужчины – в правом, женщины – в левом нефе или вообще в пронаосе – западном притворе, поскольку в Византии они слушали Божественную литургию и принимали Святое Причастие обязательно отдельно от мужчин и строго после них. Для увеличения вместительности в крупных базиликах со двора вели лестницы на верхние галереи над боковыми нефами – так называемые хоры или гинекитис, гинекеи (последним термином ромеи обозначали и женскую половину жилого дома). Во время церковной службы здесь размещались преимущественно катехумены – оглашенные, еще не принявшие Святого Крещения, и, вероятно, женщины и дети, хотя им отсюда и трудно было попадать на нижний этаж храма для принятия Причастия. Обычно такие галереи (гинекитис) имели ранневизантийские храмы больших общин, пользующиеся особым вниманием паломников-проскинитов, шедших поклониться реликвиям. Как уже сказано, местами для женщин (гинеконитами) служили и притворы храмов. Впрочем, к VII в. галереи стали использовать и для других целей, к примеру, для устройства молелен – евктириев, а к Х в. – и приемных комнат. В большинстве церквей было предусмотрено некоторое количество скамей, мест для сидения, однако если ими и пользовались, то лишь совсем немощные, пожилые, больные люди, поскольку ромеи считали, что отстоять продолжительную службу – большая добродетель.
Вход в базилику, как и в любую другую церковь, иногда вел через узкую, низкую, вытянутую вдоль торца церкви, закрытую прихожую, получившую из-за своей формы название нардек – дословно «тростник». В тех случаях, когда он был, здесь размещали женщин для молитвы, кающихся, проводили такие особые службы, как Святое Крещение, погребение и поминание по усопшим. Причем в VI в. появилась традиция пристраивать перед этой прихожей еще один вестибюль в виде поперечной комнаты, крытого портика или открытой галереи, который называли экзонартекс – «внешний нартекс».
Кроме того, перед храмом в ранней Византии иногда устраивали огороженный со всех сторон внешний церковный двор – аулу, или атриум, своеобразный открытый сверху вестибюль, в центре которого находился фиал – бассейн для омовений, обычно под навесом, или фреар – колодец, иная емкость для воды. Здесь входящие могли умыться, и здесь же находилось место для нищих и увечных, с тем чтобы посетители храма, подавая милостыню, как выразился красноречивый Иоанн Хрисостом, могли омыть и «руки своих душ». Здесь собирались прихожане в ожидании начала процессий, церковной службы или похорон; сюда выходили из храма те, кому после первой части Божественной литургии в силу их некрещенности или особой греховности запрещалось присутствовать при Святом Причастии; здесь вели разговоры о делах житейских, консультировались у приходивших сюда адвокатов, лекарей, иногда даже торговали по мелочам. Впрочем, на Востоке такие многолюдные внешние дворы-накопители, места сбора прихожан были редки, после IX в. они исчезли, уступив место прихожим-нартексам, а в еще более малолюдных храмах XIII в. их окончательно сменила ступенчатая паперть перед входными дверьми.
Итак, базилики исправно служили культовыми зданиями в течение всего раннего Средневековья и продолжали строиться в провинции даже в XI в., хотя размер их стал меньше ранневизантийских сооружений. Некоторые базилики изначально были связаны с загородными кладбищами и гробницами мучеников, мавзолеями, с местами, где устраивались поминальные трапезы.
Снаружи большинство таких сооружений облицовывали смешанной кладкой из камня и плоского кирпича-плинфы, укладываемого на растворе в унаследованной от римлян технике opus mixtum. Кладку штукатурили и иногда расписывали красно-коричневой краской, имитирующей ряды камней. Но внешне облик сакрального здания отличался строгими формами и оставался сухим, простым. Только с XIII в. в оформлении фасадов византийских церквей стали использовать скульптуры, но и тогда делали их сравнительно редко. Объяснение этому надо искать не в неумелости, а в нежелании. Дело в том, что античные греко-римские храмы были жилищем статуи Бога, иногда казнохранилищем города, и доступ внутрь святилища был открыт лишь жрецам. Зритель воспринимал такой храм прежде всего снаружи, и поэтому основная художественная нагрузка падала на внешний вид сооружения. Христианство же, распахнув двери храма,
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
