из политиков, прежде чем его нанял Рулз.
Углубившись, я обнаружила, что он больше, чем просто телохранитель. В последние месяцы Рулз начислил ему несколько «бонусов». Я не понимала, за что, пока не догадалась, что на видео, которое Рулз прислал мне несколько дней назад, был Джейк. И тогда у меня закрался ещё один вопрос. Были ли все «бонусы» следствием его готовности развлекать босса, или за этим стояло нечто большее? Я потратила несколько часов на поиски, но ни к чему не пришла.
Поэтому я вернулась к Рулзу.
«Я хочу сделать тебе предложение: проведи со мной ночь. Только одну ночь, но без ограничений и правил. Если ты согласишься, на следующее утро ты сможешь попросить у меня всё, что захочешь».
Свою часть сделки я выполнила — позволила ему трахать меня до тех пор, пока не потеряла все силы и не заставила Рулза ослабить свою защиту. Пришло время потребовать причитающееся, но я колеблюсь. Я не уверена, что хочу услышать его ответы — или заслуживаю их, потому что секс с Рулзом не был жертвой.
Я получила удовольствие. И много.
Но это также заставило меня вступить в контакт с частью меня, которую я не знала.
«То, что у меня в голове, может напугать тебя».
«Как и то, что в моей».
Жизнь жестока; она часто заставляет желать неправильных или безжалостных вещей. Разница между такими людьми, как я, и такими, как Рулз, заключается не в том, что происходит в наших головах, а в решимости, с которой мы придаём этому форму.
Если бы мне сказали, что мужчина, который последние несколько часов держал меня так крепко, что покрыл моё тело синяками, кого-то убил, я бы не удивилась. Мне знакома его жажда власти, его неспособность насытиться. Всё время спрашиваю себя, а я способна запачкать руки, чтобы отомстить за сестру.
Пока её смерть остаётся окутанной тайной, я могу позволить себе не знать ответа на этот вопрос.
Но я не могу откладывать его навсегда.
Однажды я узнаю, что с ней случилось, и мне придётся решить, оставить ли её смерть в прошлом или запачкать руки, чтобы воздать справедливость, которой она заслуживает.
Краем глаза я улавливаю движение. Рулз обходит диван и садится рядом со мной. Мы оба голые, но между нами нет неловкости. Он трахал меня, потому что хотел этого — и потому что ему позволила я.
— Почему, Шэрон?
Может ли один вопрос содержать тысячу других? Да.
Могу ответить на него десятками разных способов. Даже сказать ему, что я здесь, потому что расследую дело сестры или потому что у меня ещё не было времени уйти, но также потому, что я устала прятаться и потому, что мне нужно было почувствовать то, что он заставил меня почувствовать.
Роберт Рулз — яд.
Он дурит твой разум, но не делает это открыто. Он попадает в твои вены по капле, но когда понимаешь, что он овладел тобой, уже слишком поздно. По крайней мере, так ты себе говоришь. Проходят часы, и, даже если не думал, что это возможно, мало-помалу яд распространяется. От тела он переходит к разуму, а затем…
Рулз нежно прикасается к моему лицу, и я не отталкиваю его.
«Я его ненавижу».
Он передвигает мои волосы. Я чувствую, как его губы скользят по моей шее, его дыхание становится всё ближе и ближе.
— Ты должна была уйти, пока я спал.
— Почему?
Он берёт меня за руку и тянет на пол, между своих ног. Его член снова твёрдый. Когда цепляюсь руками за его колени, чувствую, как член прижимается к моему животу.
С дьявольской улыбкой Рулз ласкает моё лицо, шею.
Затем целует меня.
— Потому что теперь ты навсегда останешься со мной.
Я понимаю, Рулз просто играет. Раньше я была загадкой, а теперь — новинка, но между нами ничего не изменилось. Он не знает, кто я и откуда. Я позволила ему взглянуть на частичку тьмы, которая обжигает меня внутри, и он цеплялся за неё всеми силами, пока я не упала. Хотела бы я сказать, что Рулз развратил меня, но это не так. Это я пришла к нему. И сделала всё возможное, чтобы противостоять ему, но я ему не соперник.
И никогда не была.
Рулз не играет по правилам.
Он их устанавливает.
Я ищу в себе силы сопротивляться. Это бесполезно, потому что я не хочу уходить. Рулз смотрит мне прямо в глаза и собирает мои волосы одной рукой. Мне не нужно ничего говорить, я наклоняюсь и принимаю его в свой рот, вырывая у мужчины вздох чистого экстаза.
— Ты дьявол, — шепчет мне.
Он лжёт. Дьявол — это он. Дьявол, соблазнительный, как грех, с глазами, чёрными, как глубочайшая бездна, и ртом, способным с одинаковой лёгкостью принести удовольствие и разрушение.
* * *
Когда я просыпаюсь на следующее утро, первое, что чувствую, — это запах дыма. Я сажусь в кровати и осматриваюсь. Рулза рядом нет, но это неудивительно.
Он получил то, что хотел.
«Снова и снова».
И теперь я ему больше не нужна.
Не вижу поблизости своей одежды, поэтому краду его пижамную рубашку. Накидываю её и направляюсь в гостиную. Я сразу же замечаю Рулза: сначала сердцем, а потом мозгом.
Он вышел покурить на террасу. Несмотря на резкий утренний воздух, Рулз стоит с голым торсом. От вида его спины у меня пересыхает во рту. Широкая, с каждым вдохом мышцы сокращаются, напоминая, как крепко мужчина держал меня и как легко он может причинить мне боль.
Приближаюсь к нему, но не подхожу слишком близко.
Терраса большая, на ней легко поместиться стол на двенадцать персон, и ещё осталось бы свободное место. Но она пуста.
Небо серое, тяжёлое.
Оно идеально отражает моё настроение.
— Что будешь делать, когда уйдёшь?
Его вопрос заставляет меня проснуться. Однако вместо того, чтобы сократить, он подбрасывает мне новые мысли.
— Почему ты спрашиваешь?
— Из любопытства, наверное.
— Нет. Ты не из тех, кто интересуется другими. Что касается твоего любопытства ко мне… Что ж, я бы сказала, ты его удовлетворил.
Прежде чем затянуться очередной порцией дыма, его губы кривятся в улыбке. Очаровательно, но в каком-то извращённом смысле. Как грех.
— Похоже, ты хорошо меня знаешь.
— О, нет. Я только пробежалась по поверхности.
— Лучшая часть меня, судя по всему, — добавляет он с улыбкой.
Как бы мне ни было неприятно это признавать, он прав.
Рулз действительно красив. Тёмные глаза, полные губы, стройное, но мощное телосложение. Он мечта любой
