шнур, а рядом неподвижно стоял полицейский.
— Могу я помочь вам, мисс? — спросил он. На его нагрудной табличке было написано «Ф. БОРЕГАР».
— Хочу повидать Джорджа Мориарти, — ответила Марго. — Думаю, он на выставке. Нужно кое-что отдать ему.
Она помахала распечаткой, но на полицейского это не произвело впечатления.
— Извините, мисс, — сказал он. — Уже шестой час. Вам не следует находиться здесь. — И добавил помягче: — К тому же выставка опечатана до открытия.
— Но… — запротестовала было Марго, потом со вздохом повернулась и пошла обратно к ротонде.
Зайдя за угол, девушка остановилась. В конце пустого коридора виднелся большой полутёмный зал. Полицейского Борегара видно не было. Поддавшись порыву. Марго повернула налево, через маленький, невысокий проём в другой, параллельный коридор. Может, всё-таки ещё не поздно найти Мориарти.
Марго поднялась по широкой лестнице, осторожно огляделась и крадучись вошла в сводчатый зал, посвящённый насекомым. Потом свернула направо и вышла на галерею, опоясывающую второй ярус морского зала. Как и повсюду в музее, там было безлюдно и жутковато.
Она спустилась по одной из парных лестниц на гранитный пол нижнего яруса. Шагая ещё осторожнее, миновала группу моржей в натуральную величину и тщательно изготовленный макет подводного рифа. Такие диорамы, вошедшие в моду в тридцатых — сороковых годах, больше не строили — Марго знала, что теперь это стало слишком дорого.
В дальнем конце зала был выход на галерею Вейсмана, где устраивались большие временные экспозиции. Это была одна из галерей, где размещались «Суеверия». Стёкла дверных створок были закрыты изнутри чёрной бумагой, висело большое объявление: «ГАЛЕРЕЯ ЗАКРЫТА. ГОТОВИТСЯ НОВАЯ ВЫСТАВКА. СПАСИБО ЗА ПОНИМАНИЕ».
Левая створка находилась на запоре. Правая легко подалась.
Дверь с лёгким шелестом закрылась, и Марго оказалась в узком пространстве между стенами галереи и «изнанкой» собственно выставки. Там в беспорядке были разбросаны листы фанеры, длинные гвозди, по полу вились электрокабели. Слева от неё громоздилось грубо сколоченное сооружение с деревянными подпорками, очень похожее на задник голливудской декорации. Эта часть выставки не предназначалась для глаз посетителей.
Марго осторожно двинулась по захламлённому полу, ища какой-нибудь проход на выставку. Освещение было скудным — забранные металлической сеткой лампочки располагались через двадцать футов, — и ей вовсе не хотелось споткнуться и упасть. Вскоре девушка обнаружила небольшой проём между деревянными панелями и решила, что сможет протиснуться.
Марго попала в большой шестиугольный вестибюль. Уходящие в темноту проходы в трёх стенах были обрамлены готическими арками. Освещены были главным образом расположенные почти под потолком изображения шаманов. Она задумчиво оглядела все три выхода, не представляя, в какой части выставки находится, — где начало, где конец и куда идти, чтобы отыскать Мориатри.
— Джордж? — негромко позвала она, почему-то боясь повысить голос в тишине и полумраке.
Марго пошла по центральному проходу и оказалась ещё в одном коридоре, более длинном, чем предыдущий, и заставленном экспонатами. Кое-где в ярких пятнах света виднелись артефакты: маска, костяной нож, резная, усеянная гвоздями фигурка. Экспонаты словно бы плавали в бархатной темноте. На потолке играли причудливые тени.
К дальнему концу галереи стены сужались. У Марго появилось странное ощущение, будто она погружается в какую-то глубокую пещеру. Очень впечатляюще, подумала девушка. Ей было понятно, почему Фрок недоволен выставкой.
Марго шла всё дальше в темноту, слыша только собственные шаги по толстой ковровой дорожке. Экспонатов она не видела, пока едва не натыкалась на них, и гадала, как будет возвращаться в вестибюль с шаманами. Если повезёт, может, где-нибудь окажется незапертый выход — незапертый и хорошо освещённый.
Впереди и без того узкий коридор раздваивался. После минутного колебания Марго выбрала правое ответвление. Идя по нему, она разглядела по обе стороны маленькие ниши, в каждую был помещён какой-нибудь причудливый артефакт. Тишина была такой, что Марго невольно затаила дыхание.
Коридор расширился, превратился в комнату, и Марго остановилась перед коллекцией покрытых татуировкой голов маори. Они не ссохлись — под кожей определённо находились черепа, сохранённые, как объясняла надпись на табличке, с помощью копчения. Глазницы были заткнуты каким-то волокном, кожа цвета красного дерева поблёскивала. Между чёрными съёжившимися губами белели зубы. Голов было шесть. Синие татуировки поражали сложностью: замысловатые спирали многократно пересекались, изгибаясь бесчисленными узорами на щеках, носах и подбородках. Табличка гласила, что татуировки сделаны при жизни, а головы сохранены в знак уважения.
За стендом с головами стены галереи сходились углом. В углу был установлен массивный, приземистый тотемный столб, подсвеченный снизу тусклым оранжевым светом. Тени громадных волчьих голов и птиц с хищно изогнутыми клювами серели на чёрном потолке. Уверенная, что забрела в тупик, Марго неохотно подошла к тотемному столбу. За ним слева увидела небольшой проход, ведущий в какую-то нишу. И медленно направилась туда, стараясь ступать бесшумно. Желание снова окликнуть Мориарти у неё давно исчезло. Слава Богу, я далеко от старого подвала, подумала девушка.
В нише размещалось собрание фетишей. Некоторые представляли собой грубо вытесанные из камня фигурки животных, но большей частью то были чудовища, олицетворявшие тёмную сторону людских суеверий. Ещё один проход вывел Марго в длинную узкую комнату. Всю её сверху донизу покрывал чёрный войлок, сквозь невидимые отверстия сочился тусклый голубой свет. Потолок был низким. Марго едва не касалась его головой. Смитбеку пришлось бы передвигаться на четвереньках, мелькнула у неё мысль.
Из этой комнаты Марго попала в восьмиугольный зал под высоким крестовым сводом. Разноцветные лучики проникали сверху сквозь витражные стёкла со средневековыми изображениями ада, вмонтированные в сводчатый потолок. В каждой стене было по большой витрине.
Марго подошла к ближайшей и обнаружила, что заглядывает в гробницу индейцев майя. Посредине её лежал скелет, покрытый толстым слоем пыли. На рёбрах — золотой нагрудник, пальцы унизаны золотыми кольцами. Вокруг черепа полукругом стояли раскрашенные глиняные горшки. В одном виднелись ссохшиеся початки кукурузы.
В следующем окне демонстрировалось эскимосское погребение в скалах с мумией эскимоса, обёрнутой звериными шкурами. Дальше следовало нечто ещё более поразительное: гнилой европейского стиля гроб без крышки вместе с телом покойника. Труп с заметными следами разложения был одет в почти истлевшие сюртук, галстук и брюки. Голова его была приподнята, словно он хотел поведать Марго какой-то секрет, под закрытыми веками бугрились глаза, рот застыл в мучительной гримасе. Марго попятилась. Господи помилуй, подумала она, это чей-то прадед. Прозаический тон таблички, описывающий ритуалы похорон в девятнадцатом веке, не соответствовал безобразию зрелища. Действительно, подумала Марго, музей рискует, выставляя подобные экспонаты.
Она решила не смотреть в остальные витрины и вышла через низкий сводчатый проход в дальнем конце восьмиугольного зала. Коридор за ним раздваивался. Слева находился небольшой тупик; справа длинный узкий проход
