— Вот это да! — изумился Бёртон. — И без того все запутано, а теперь выясняется, что их еще и двое! — Он встал. — Вы мне очень помогли, инспектор. Я у вас в долгу.
Траунс тоже встал и протянул отчет Бёртону.
— Вы легко расплатитесь со мной, капитан, просто держите меня в курсе. Начальство не разрешает мне расследовать это дело, считая его полной ерундой, но я надеюсь, что вы раскроете тайну. И, конечно же, вне службы я в вашем полном распоряжении.
Они пожали друг другу руки.
— Благодарю вас, инспектор Траунс.
— Уильям.
— Уильям. Я немедленно сообщу тебе, если узнаю что-то новое; даю слово.
Бёртон повернулся чтобы уйти, но Траунс остановил его.
— Последнее, капитан. В прошлом у Джека-Попрыгунчика была манера нападать несколько раз подряд, с небольшими перерывами, и только потом исчезать на месяцы и даже годы.
— Ты хочешь сказать, скоро будет еще…
— Я в этом уверен.
Было уже далеко за полдень, когда Бёртон вышел из Скотланд-Ярда.
Сажа по-прежнему падала.
Двигаясь почти вслепую, капитан обстукивал тростью камни мостовой, чтобы нащупать обочину.
Глаза слезились, ноздри горели.
— Монти! — проревел он.
Огромная тень выросла справа, и Бёртон с колотящимся сердцем инстинктивно отпрянул, ожидая, что из тумана вынырнет стремительный прыгун на ходулях; но нет, это был не он.
— Это вы, босс?
— Да! Я.
— Хренов смог, язви его в печенку! Я собственного носа не вижу!
Бёртон с трудом разглядел Монтегю Пеннифорса.
— Бисмалла! Я как-то внимания не обратил, что ты — настоящий гигант.
Действительно, Пеннифорс был намного выше Бёртона, к тому же крепкий, с массивными мышцами.
— Благодаря матушке, — признался кэбби. — Она кормила меня кашей с патокой.
Бёртон заметил, что Монти опять курит вишневую трубку. Смога ему не хватает, что ли!
— Ехал бы ты домой, Монти, — ты и шагу не сделаешь в этом чертовом месиве!
— Не берите в голову, босс; будем плестись, как сонные мухи, но я вас довезу куда надо. Без паники. Лезьте в кэб.
Бёртон побрел вслед за Пеннифорсом вдоль обочины. Взобравшись в кэб, он спросил:
— Найдешь Монтегю-плейс?
— А то! Ее же назвали в честь меня, верно?
Самым чудесным образом — потому что это казалось совершенно невероятным — Монтегю Пеннифорс действительно нашел Монтегю-плейс, хотя для этого ему потребовалось не меньше часа. Бёртон дал ему щедрые чаевые и, как следует обдумав свои дальнейшие действия, попросил его заехать к нему завтра утром или, если смог не рассеется к утру, как только прояснится.
Со вздохом облегчения исследователь ступил на порог своего дома.
Сэр Ричард Фрэнсис Бёртон жил на Монтегю-плейс, 14, уже больше года. Это было обычное четырехэтажное здание с дополнительным цокольным этажом. На каждом этаже размещалось по две-три комнаты, а цоколь оставался безраздельным царством миссис Энджелл: там находились ее гостиная, загроможденная картинами в тяжелых рамах, декоративными тарелками, украшениями, всяческими безделушками и сувенирами, спальня, ванная, кладовка и кухня, где пожилая дама проводила немало приятных для себя часов. На кухне имелось все, что только может пожелать хозяйка, и даже больше, потому что покойный мистер Томас Франклин Энджелл был рьяным технологистом и талантливым изобретателем-любителем. Он разработал и своими руками изготовил множество кухонных и других домашних приспособлений, причем уникальных, хотя ему и в голову не приходило попробовать запатентовать их. Вдова с гордостью говорила Бёртону, что весь ее этаж «битком набит выдумками Тома», но исследователь был все время занят и не удосужился полюбопытствовать, как живет его хозяйка и что у нее в комнатах.
В конце прихожей, прямо напротив лестницы, находилась дверь, ведущая в пустой двор, огороженный высокой стеной. В конце двора стоял сарай, раньше служивший конюшней, а сейчас превратившийся в неиспользуемый гараж.
На нижнем этаже располагались общая гостиная и столовая, в которой почти никогда не обедали.
Следующий этаж занимал Бёртон: тут был огромный кабинет, гардеробная, маленький туалет и пустая комната, которую исследователь давно хотел превратить в лабораторию и проявлять в ней фотоснимки.
Вверх по лестнице, чуть выше, размещались спальня Бёртона, ванная комната и спальня для гостей. Самый верхний этаж занимали библиотека, где хранилось огромное количество книг и рукописей Бёртона, и чулан.
Войдя в комнату, Бёртон увидел пять чемоданов, стоящих в ряд, и молоденькую служанку Элси Карпентер — она чистила камин.
— Иди, Элси, на сегодня хватит.
— Да, сэр, — кивнула она и послушно вышла. Девушке было всего пятнадцать лет, и она каждое утро приходила помогать миссис Энджелл по хозяйству.
На столе лежала записка. Бёртон прочел:
«Четверг, 17 сентября 1861 года.
Дорогой Дик!
Я была у Фуллеров. Все ужасно. О Джоне они со мной даже говорить не захотели. Единственное, что удалось узнать, — его перевезли в Лондон. Они что-то скрывают, не хотят сказать правду. Может, обратиться к Родерику Мурчисону, чтобы он помог разузнать? Насколько мне известно, он сегодня днем уезжает в Лондон.
Я вернула твой багаж и уезжаю домой. Я послала болтуна к маме узнать, можно ли тебе, учитывая все обстоятельства, приехать к нам. Мама против. Ты не обижайся, милый, недовольство родителей растает, как только мы поженимся.
Буду у тебя в пятницу днем.
Скучаю.
Твоя Изабель».
Бёртон бросил записку обратно на стол, уселся и написал письмо лорду Пальмерстону. Он был уверен, что по его ходатайству премьер-министр обяжет сэра Ричарда Майена, главного комиссара полиции, подключить инспектора Траунса к делу Джека-Попрыгунчика.
Запечатав конверт, он вывел на нем «Срочно. Сверхважно. Лорду Пальмерстону» и подписался своим новым псевдонимом — Абдулла, — чтобы письмо гарантированно попало лично в руки премьер-министра.
Он сошел вниз, взял со стола в прихожей свисток, открыл входную дверь и трижды дунул в него. Через пару минут появился бегунок и, виляя хвостом, улегся у двери. Бёртон осмотрелся вокруг и заметил жестяную коробку из-под печенья, где лежал кусок окорока, — миссис Энджелл всегда держала в этой жестянке что-то съестное на случай, если придется звать бегунка. Бёртон поставил банку на порог, и собака с жадностью принялась есть. Закончив, она облизнулась, посмотрела на письмо, которое Бёртон протянул ей, и зажала его в зубах.
